– Николай Максимович, вы уже седьмой год, руководя Академией Русского балета имени Вагановой, живете в Петербурге…
– Нет, я живу в Москве, а там я служу.
– Ну все-таки бываете гораздо больше.
– Ну да, много времени провел.
– Есть ли для вас разница между Петербургом и Москвой, и в балетном, и в человеческом отношении?
– Петербург очень холодный город, потому что они могут тебя не принять.
– А вас приняли в Петербурге?
– Мне безумно повезло, меня приняли как артиста, очень рано и восемнадцать сезонов подряд я регулярно выступал на сцене Мариинского театра, что для московского артиста – единственный случай за триста лет существования русского балета, потому что не любят, так скажем, московских артистов там.
Второй момент, когда я приехал ректором, конечно, меня обдали холодом сначала, но когда увидели, как я работаю и что я человек вменяемый и, наверное, профессиональный, ко мне отношение поменялось. Как поет Долина в одной из своих песен: «И вот я всюду званый гость на именинах...».
Я обожаю Петербург, он для меня абсолютно другой, но я не хочу там работать, я хочу выйти и просто гулять. Я хочу сидеть в кафе на Невском и смотреть, как идут люди, едут машины. А мне приходится служить, и я иногда с утра до вечера нахожусь на улице Зодчего Росси и не вижу ничего.
– Но это не самое плохое место в Петербурге.
– Не самое, но просто одно дело, когда ты приезжаешь просто погулять… Я очень давно купил себе квартиру там, не только потому что я там танцевал, я даже тогда не подозревал, что буду когда-то служить в Питере, я ее купил для того, чтобы просто приехать и у меня было место пожить в моем любимом городе, который для меня является загадочным, мистическим.
Я живу – то что называется «Петербург Достоевского» – это одно из самых красивых мест в этом городе. И когда иду там, то иногда думаю, что вот тут Раскольников шел, а вот домик старухи-процентщицы, а вот домик Сонечки Мармеладовой. Я живу около Львиного мостика, а этот мостик как раз описан в «Белых ночах». У Достоевского все невероятно точно.
