Приветствую тебя, читатель.
Согласись, быть погребённым заживо - смерть не из приятных.
Несчастный, которого постигла такая участь, быстро начинает терять связь с реальностью из-за потери счета времени и невозможности видеть, и вскоре замурованный в гробу сходит с ума и умирает в муках.
Не удивительно, что погребение заживо - один из способов казни. Но не только казни, а ещё и убийства…
Итак, герой этой истории, Федор Михайлович Ковалёв родился в семье старообрядцев, бежавшей в Приднестровье от гонений со стороны царской власти. Ковалёвы занимались сельским хозяйством, владели гончарной и швейной мастерскими. Из чего можно понять, что их семейство жило в достатке. Их усадьба находилась где-то под Тирасполем, в так называемых Терновских хуторах.
Сведений об Михаиле Ковалёве, отце Фёдора, найти не удалось. Что же касается матери Ковалёва, сведения противоречивы — в одних источниках указывается, что её звали Сименона, и на момент смерти ей было 60 лет, в других называется имя Мария, и возраст в 70 лет.
Также у Фёдора был брат Дмитрий — местный «дурачок», — и сестра Авдотья, описываемая как «живая, яркая, но по юности лет легко поддающаяся влиянию натур посильнее».
Помимо них, у Ковалёва также была жена Анна, двадцати двух лет, и две дочери — трёх лет и девочка — младенец(имена неизвестны).
В усадьбе располагался скит - что-то вроде старообрядческого монастыря, в котором жило несколько женщин, в том числе старица Виталия. Именно она всем и руководила. Вот, что можно сказать о ней:
Старица – это не по возрасту. Старой не назовёшь – где-то между 30 и 40. В юности Виталия звалась Верой Макеевой. В 16 лет отец, херсонский мясник-старообрядец, решил выдать её замуж за некоего Гусева, видимо, своего знакомца, тоже мясника-старообрядца из Никополя. Но то ли совсем не люб ей был жених, то ли ещё что – Вера сбежала из-под венца. Чем опозорила семью, и ходу назад ей отныне не было. Ушла в старообрядческий Куренёвский монастырь, пробыла там лет десять. Увы, в монастыре начались какие-то раздоры, и Вера-Виталия его покинула. Странничала – и через странничество попала в ковалёвский скит.
Первой предпосылкой к будущей трагедии стало намерение властей провести первую перепись населения в Российской Империи. Как только об этом узнала старица Виталия,она немедленно начала внушать всем, что «перепись - это печать антихриста, а внесение человека в перепись равносильно наложению этой печати и вечной погибели». Несмотря на это, староверы отлично понимали, что отказ от переписи грозит острогом (зона для каторжников). В тот момент в их головы впервые пришла мысль о массовом самоубийстве.
В число будущих жертв, помимо семьи Фёдора Ковалёва, вошли односельчане Ковалёвых: Назар Фомин(45 лет), его жена Домна(40 лет), их дочь Прасковья(13 лет), работник Фомина Евсей Кравцов(18 лет), сестра старицы Виталии, Елизавета Денисова(35 лет), а также старик Скачков(около 70 лет).
Собравшись около 8 часов вечера 22 декабря, будущие жертвы провели всю ночь в доме Назара Фомина за молитвами и песнопениями. Фомин, при участии Фёдора Ковалева и Кравцова, пробил отверстие в задней стене погреба, и затем с поспешностью начали рыть комнату. Спустя несколько часов, работа была закончена.
Фёдор Ковалёв вместе со всеми зашёл в комнату в готовности умереть, однако возникла заминка — Назар Фомин, решив, что похоронить себя заживо будет, наверно, считаться самоубийством, попросил это сделать Фёдора, что поддержала и Виталия, к слову, находившаяся снаружи
Нашего героя не пришлось просить дважды.
Отверстие заложено было камнем на глине, и, по словам Ковалёва, с некоторыми усилиями его можно было бы открыть. Но, для большей верности дела, комната была заложена двойной стенкой — Фомин и Ковалёв работали одновременно, с двух сторон.
Через четыре дня, 27 декабря, были заживо замурованы ещё 6 человек. Об этих погребениях полиция ещё ничего не знала. В день переписи, 28 января 1897 года, Виталия вместе с некоторыми другими единоверцами отказалась дать сведения переписчикам. За это «преступление» она и пять других старообрядцев были заключены в тюрьму, но после 5-дневной голодовки освобождены.
Чуть позже, 12 и 28 февраля 1897 года, Фёдор Ковалев похоронил заживо в два приема еще 10 человек, в том числе старицу Виталию, своего брата Дмитрия и свою мать, старицу Ковалёву.
Таким образом, общее число заживо погребённых достигло 25 человек.
Фёдор так и не решился совершить самоубийство. А в конце апреля 1897 года стало уже поздно - его арестовали и посадили, причем, по некоторым сведениям, он сам сдался в руки полиции.
В это сложно поверить, но власти указали не передавать это дело суду. Их мотивы ясны: наверху не хотели огласки для такого вопиющего случая, поэтому мера наказания была недостаточно строга: Ковалёва приговорили к отправке на бессрочное жительство в Спасо — Евфимиев монастырь в Суздале, куда 22 февраля 1898 года он и прибыл.
Сохранилась копия письма Ковалёва к сестре, в котором он сообщал о своём примирении с жизнью арестанта: он прожил в этой камере 7 лет, но даже если проживет здесь до 70 лет, не будет просить о своем освобождении.
Просидел Ковалёв недолго, 2 марта 1905 года он вышел на свободу — помогла революция, когда общественность требовала амнистии всех «монастырских» арестантов, в число которых входил и Фёдор Михайлович.
По поводу его дальнейшей судьбы мнения опять расходятся:
Кто-то говорит, что дальнейшая его судьба неизвестна. По другим данным, Ковалёв вернулся в Херсонскую губернию, женился, родил трёх сыновей и благополучно дожил свой век. Есть также сведения, что на родине, на Терновских хуторах, он стал почитаемым старцем, а в 1920-е годы вместе с другими староверами эмигрировал сначала в Румынию, а затем в Канаду, где и умер в середине 1930-х годов.
Упоминаются даже имена его сыновей — Фёдор, Вениамин и Михаил, однако никаких сведений об их судьбе найти не удалось.