Каякинг
— Как случилось, что вы стали рейс-директором IRONMAN 70.3 SPb?
— Наша жизнь настолько неоднозначна, что порой сложно понять, как какие-то ваши решения и поступки приводят к дальнейшим событиям. Как и все люди, имеющие отношение к триатлонному сообществу, я мечтал об этой гонке и о том, чтобы быть к ней причастным. В силу различных причин поначалу этого не получалось. Но когда ты делаешь какое-то доброе дело, потом по карме к тебе это возвращается. Я в этом абсолютно уверен.
И вот во время экспедиции 2011 года в Антарктиду судьба меня свела с таким прекрасным человеком как Сергей Бодров. Я прибыл туда прямо с гонки IRONMAN Cozumel, завершив ее за 12 часов до отлета. Был вдохновлен своей третьим финишем в железной гонке и всю экспедицию рассказывал Сергею, что такое IRONMAN и почему им надо заниматься. Бодров в прошлом — мастер спорта по велогонкам, к концу экспедиции я его, естественно, убедил. Когда мы вернулись в цивилизацию, заявил его на старт.
Прошло некоторое время, мы продолжали общаться и вместе участвовать в соревнованиях. Сергей стал одним из организаторов гонки в Астане, которая успешно проведена уже дважды. Когда появилась возможность провести IRONMAN в России, я оказался одним из людей, кто может быть участником этого проекта.
— В сети мелькает ваше прозвище RPM. Что это значит?
— Это один из моих старых ников. Когда я занимался сплавом на каяках и фристайл-каякингом, была такая лодка RPM. Название отсылает к количеству оборотов в минуту, которое она выполняет в ходе фристайла. В то время были определенные тренды по появлению ников, таким образом появился мой.
— Что запомнилось за годы занятий каякингом и фристайлом?
— Это все-таки два разных направления. Фристайл — дисциплина хоть и непростая, но относительно безопасная. Экстремальный сплав на каяках — совершенно другая история. Прохождение порогов, экспедиционных рек, прыжки с водопадов различной степени сложности. В настоящий момент мир каякинга шагнул в совершенно другую плоскость. Произошел колоссальный качественный скачок, и те вещи, которые мы делали в свое время, сейчас кажутся более чем смешными. Например, рекорд мира в прыжке с водопада, установленный Тао Берманом, тогда был 30 метров. В настоящий момент, по-моему, за 50 метров всё ушло.
— А какой ваш личный рекорд?
— 25 метров. Это примерно высота 9-этажного дома.
— То есть, вы в лодке с веслом готовитесь спрыгнуть с крыши на вспененную подушку…
— Есть определенные техники. Для водопадов одной величины, другой. Это зависит еще от массива воды, обратного подсоса… Некоторые водопады условно безопасные, хотя и выглядят достаточно страшно. Есть очень опасные структуры даже с небольшой высотой — с огромным противотоком, карманами, куда может закинуть и откуда не выплыть.
Ла-Манш
— Что вам дают такие эмоции? Зачем вы рискуете жизнью?
— Здесь лучше всего подойдет фраза Джорджа Мэллори. Когда его спросили, почему он идет на Эверест, Джордж ответил: «Просто потому, что он есть».
— На Эвересте уже много людей побывало.
— На данный момент — больше десяти тысяч.
— Переплыть Ла-Манш решилось на порядок меньше. Вы среди них.
— В целом, эти два челленджа довольно похожи. И там и там очень высокая зависимость от погоды и везения. Основное отличие — смертность на Эвересте несопоставимо выше, чем на Ла-Манше. Потому что после отказа технического оборудования, каких-то тактических и стратегических ошибок расплатой на Ла-Манше скорее всего станет то, что ты просто не доплывешь. Если не ошибаюсь, за всю историю смертей 8-9 было. Последняя — через неделю после моего заплыва. На Эвересте — совсем другая статистика.
Еще, в отличие от Эвереста, чтобы переплыть Ла-Манш, нужно колоссальное время на подготовку. Я в среднем наплывал 70 км в неделю.
— А какой получилась дистанция самого заплыва?
— 65 километров. Надо понимать, что мы плаваем по огромному пласту воды, который перемещается по GPS-координатам сначала в Северное море, потом в Атлантику и обратно. Но, учитывая мою скорость, которая в среднем была около 3 км/ч, реальная дистанция составила около 45 км.
— Кроме большого расстояния, Ла-Манш — это еще и холодная вода.
— Есть даже рекомендация от федераций заплыва через Ла-Манш: ты должен провести контрольный 6-часовой заплыв при температуре ниже 16 градусов. Потому что, несмотря на то что большинство заплывов проводятся в августе, ты можешь оказаться как в 17-градусной воде, так и в 15-градусной. Это зависит от погоды. В июле вода может нагреться слишком рано, а в августе чуть более охладиться. Человек должен быть к этому готов.
— Как готовились вы?
— Дома я сначала отключил в душе горячую воду, чтобы не было соблазна ее добавлять. Целый год мылся под холодной водой. Семья была немного расстроена, но, к счастью, у нас есть вторая ванна, где они могли помыться в нормальных условиях.
Также я лежал в ванне с температурой воды 14 градусов. Правда, это работает минимально, потому что холодовая адаптация плывущего человека и человека, который просто лежит, совершенно разная. Включаются различные адаптационные системы. Хорошо известен факт, что «моржи», которые способны плыть 10-15 минут в ледяной воде, могут не переплыть Ла-Манш — они замерзают.
— В триатлоне можно использовать гидрокостюм. Здесь — нет?
— Во всех заплывах open water гидрокостюмы запрещены. Когда я готовился с ребятами, которые тоже плавают на довольно большие расстояния, они поинтересовались моими результатами. «На айроне могу 4 километра за час ноль две», — говорю. Они: «В принципе, нормально. А, вы же там на надувных матрасах плаваете!»
— Расскажите про ночную подготовку к холодной воде. Будильник, мороженое.
— Ха-ха. Ну, это больше байка. Для многих людей, готовящихся к заплыву в холодной воде, одна из важных составляющих — увеличение жировой компоненты. Потому что мазилки, которые наносят на тело, не работают вообще — они помогают только от стирания, от контакта с агрессивной средой — соленой водой и так далее. Худому человеку долго плыть в холодной воде невозможно — он замерзнет, даже если будет хорошо адаптирован. Холодовая адаптация какие-то вопросы решает, но на супердлинных дистанциях — нет. И набрать жировую компоненту для многих людей — это действительно проблема.
Я помогал готовиться к первой попытке переплыть Ла-Манш девушке из Казахстана. Тогда ей не удалось достичь результата из-за сложных погодных условий, в 2018-м она переплыла. Анель Сытдыкова в прошлом занималась триатлоном, достаточно худенькая. Что бы она ни ела, набрать жир не могла. Ну я ей и дал совет: «Ставишь будильник, просыпаешься ночью и хаваешь мороженое по расписанию».
— Сколько ночей надо есть по вашему рецепту?
— Это зависит от исходной жировой компоненты. Мне самому мороженое не потребовалось, достаточно было просто отпустить вожжи и перестать контролировать свое питание.
Сахара и Ultraman
— Когда вы бежали 250-километровый ультрамарафон в Сахаре с семикилограммовым рюкзаком за спиной…
— Это очень оптимистично — с семикилограммовым. Таким он становится на финише.
— Тогда расскажите, каким он был на старте.
— Первый год — год ошибок. Рюкзак у меня был довольно тяжелый — я боялся, что не доем, и взял излишнее количество еды. Рассчитывал калории, исходя из триатлонной гонки, но в Сахаре совсем иные скорости, другой метаболизм работает. Соответственно, стратегия питание тоже другая. У суперпрофессионалов рюкзаки на старте без воды могут действительно весить 7 кг. Но надо понимать, что это люди, которые сами весят 40-45. Мой рюкзак на старте вместе с водой — это 13 кг. Три литра воды и 10 кг — всё остальное.
— Правда, что у вас были проблемы с кожей на ногах?
— Да. Многие думают, что это от песка. На самом деле, ноги убиваются на каменной поверхности из-за высокой ударной нагрузки. Песчаная часть пустыни намного меньше, чем каменистая. Когда бежишь по камням, разбиваются плюсны, пятки. Кожа отслаивается, из-за этого — выраженный болевой синдром. Чем тяжелее человек, тем проблема сильнее. Когда я бежал Сахару с весом 85 кг, это все равно было очень много.
— Говорят, вы потеряли там 8 ногтей.
— В ходе гонки потерял штуки две-три, потом слезло много. Когда я готовился, мне сказали, что кроссовки надо взять на два размера больше. Стал мерить и не пойму, как бежать — они реально на ногах болтаются! И мне рассказали байку, как мерила кроссовки девушка-трейлраннер. Засунула ногу — сантиметра полтора до носка остается. «Нет, этот тесный, — говорит. — Давайте еще на полтора размера больше». Дали: «Болтается! Вот этот — нормальный!»
Дело в том, что на многоэтапных гонках ноги сильно отекают, стопа значительно увеличивается в размерах. Отек ты убрать не можешь, плюс у тебя травмированные контактные поверхности. Очень часто люди, которые неправильно подобрали обувь, выбрасывают стельки, чтобы хоть как-то увеличить внутренний размер ботинка.
— С кем вы бежали Marathon des Sables?
— Там я познакомился с Алексеем Ческидовым, а бежал со своим старым другом Алексеем Печниковым и Артемом Ситниковым, которого тренировал уже не один год — мы вместе готовились к Сахаре. Эти ребята на следующий год решили пробежать еще один раз, сделав работу над ошибками. И действительно, все показали значительно лучшие результаты. Печников забежал в полтинник, при этом получил несправедливый штраф, оспорил его и своего добился. Ситникову удалось достичь лучшего на тот момент результата после Леонида Швецова — он забежал в тридцатку. В настоящее время в ней еще несколько россиян, и это довольно сильное достижение. Мы с Артемом полностью изменили программу подготовки, в ходе гонки я получал от него файлы, анализировал, видел треки, давал коррекцию. Постепенно он из полтинника двигался вперед и в итоге забежал 29-м.
— Вы с ним еще над Ultraman работали.
— Да, это трехдневный триатлон. В первый день 10 км плавания и 150 км велосипеда, во второй день — порядка 300 км велогонки, в третий — двойной марафон.
— Он вроде бы пробежал его по 5 минут километр.
— Нет. Поскольку к этому моменту он находится в состоянии легкой комы, пробежал не быстро. Но там было очень интересно наблюдать за раскладкой всех людей. Когда Артем выходил на беговой этап, была разработана определенная стратегия. Обсудили скорость. Говорю: «Бежим не быстрее 5.30». — «Но это же пешком!» — «Артем! Не быстрее!» Километре на 30-м он поинтересовался: «Какой я?» — «Восемнадцатый». — «Значит, мне не догнать. Все пропало». — «Не торопись». После 50 км, включив в машине группу «Кино», мы радостно наблюдали, как он прошивает соперников одного за другим. В итоге прибежал третьим. Последнего оппонента обогнал на самом финише — тот был практически в бессознательном состоянии.
Когда люди планируют ведение гонки с высоким темпом, не понимая, что это двойной марафон на третий день соревнований, они неудачно раскладываются. Наша стратегия на бег сработала хорошо, у Артема довольно долго был лучший результат среди русских на Ultraman. Тогда он в общем зачете стал четвертым, квалифицировался на чемпионат мира.
Хирург и тренер
— Столько всего интересного вы в своей жизни перепробовали. Расскажите, как были хирургом.
— В хирургии я проработал около 10 лет. Окончил ленинградский Сангиг, потом клиническую ординатуру. Был преподавателем на кафедре оперативной хирургии, работал в нескольких больницах Санкт-Петербурга. Было непросто, медицина поглощает огромное количество времени. Это очень интересно, но и энергозатратно. При такой специфической работе ты теряешь много жизненных сил, в первую очередь, психологических. В дальнейшем я стал больше заниматься экспедиционной медициной, был врачом в различных экспедициях. Параллельно стал заниматься документальным продакшеном. Впоследствии получил образование оператора-постановщика. Но именно медицинская история позволила мне быстро трансформировать свои знания и стать тренером. Кроме работы с любителями, сейчас я консультант нескольких профессиональных триатлетов, веду часть спортсменов тульской велосипедной команды. То, что я работаю с профессиональными коммерческими командами, говорит о том, что востребованность специалистов такого уровня достаточно высока.
— Со статистикой работаете?
— Да, с различными математическими моделями. Много данных получаю с разнообразных датчиков, замеров ритма кардиограмм, определенных тестирований. Весь комплекс — это огромный объем информации, до 30-40 показателей со спортсмена в день, особенно с триатлета. Их надо уметь обрабатывать, вычленять важное, сравнивать с личными ощущениями спортсмена. Одно дело — цифра, которую ты получил, другое — как это интегрировать в тренировочный процесс.
Работа с профессионалами требует ежедневной коррекции тренировочного плана. Несмотря на то что он составляется на микроцикл продолжительностью 4-5 дней, внутри него ты оцениваешь, насколько спортсмен истощился или нет, насколько каждая тренировка высока по нагрузке, или наоборот недостаточна. По оценке ритма кардиограмм мы сотрудничаем с сильными специалистами из Германии, которые разрабатывают свой софт и делают анализ порядка десяти показателей вариабельности сердца. Это позволяет учитывать состояние вегетативного баланса, активность симпатической и парасимпатической нервной системы.
— С кем из профессиональных спортсменов России вы работаете?
— С триатлетом Иваном Калашниковым, из тульской команды — с Максимом Пискуновым, Андреем Сазановым. В предыдущие годы сотрудничал с Денисом Некрасовым, пока он не перешел в «Газпром-вело».
— Калашников уже пару лет выступает в категории Про.
— Да. Раньше он гонялся на олимпийской дистанции, теперь — на айронмен и довольно успешно. Каких-то звездных историй не было, но в 2018-м получился удачный старт на половинке в Китае — он занял второе место среди профессионалов. Дебют на полной дистанции вышел не очень — гонка в Ирландии для него была слишком холодной. Мы сделали работу над ошибками, будем двигаться дальше. Я уверен, что у Ивана очень хороший потенциал.
— Планы на Гавайи есть?
— Безусловно. Это одна из наших целей. Надеюсь, что все когда-то срастется.
Богуславский
— Кроме Сергея Бодрова, вы увлекли триатлоном еще одного человека. Леонид Богуславский отобрался на Гавайи, а впоследствии создал потрясающий проект.
— С Леонидом мы познакомились в одной из экспедиций. В то время он имел мало отношения к циклическим видам спорта, хотя физкультурой не пренебрегал. Если не ошибаюсь, тогда ему было 62 года. Он видел, как каждое утро я начинаю с тренировок, постепенно и сам стал делать первые шаги. Какое-то время он тренировался со мной, потом участвовал в создании нескольких интересных проектов, в частности, компании Angry Boys, занимавшейся подготовкой спортсменов-любителей. Ну а в дальнейшем он создал уникальную Суперлигу триатлона. Таким образом, я тоже имею к ней некоторое отношение.
— В одном из интервью сказано, что вы подарили Богуславскому книгу Криса МакКормака «Я здесь, чтобы победить». В итоге автор книги и тот, кто ее прочитал, работают вместе.
— Мне кажется, любые вещи, которые ты делаешь искренне с отрытой душой, потом возвращаются. И не обязательно только тебе. То, что я когда-то приобщил Богуславского к триатлону, дало фидбэк огромному количеству людей. Всё это получилось неожиданно, такого развития событий я, естественно, не предполагал.
IRONMAN в России
— Почему IRONMAN в Санкт-Петербурге назначен именно на 19 июля? В этот день в городе планировались другие крупные соревнования.
— Причин несколько. Первая — позиция IRONMAN. В этот день состоится всего одна гонка серии, причем в США. Для сравнения: в некоторые июньские выходные только в Европе порядка восьми гонок проходит. То, что мы — единственная гонка в Европе в этот день, важно для людей, планирующих свой соревновательный график. Им не нужно выбирать между 8 стартами. Второй важный момент — чемпионат Европы по футболу, который пройдет в том числе и в Петербурге, заканчивается 12 июля. Поэтому у нас не было возможности назначить гонку на более ранние даты. Более поздние также попадали под городские ограничения — День ВМФ и другие большие мероприятия.
— Почему в гонке не будут участвовать профессиональные спортсмены?
— Таковы особенности лицензии. В первый год мы не можем приглашать про-атлетов. Также нельзя проводить эстафеты. В первый год IRONMAN смотрит, насколько качественно проводится гонка, а про-атлеты и эстафетные команды ее значительно усложняют. Если лицензиат хорошо проводит первый старт, дальше увеличивается количество слотов и расширяется сложность.
— Когда в России будет полный IRONMAN?
— По условиям лицензии, в пакете IRONMAN у нас есть несколько брендов. Это и «Рок-н-ролл марафон», и лыжные гонки, и велогонки, и MTB-гонка. Естественно, полный IRONMAN и IRONMAN 51.5. Каждый год мы можем включать по дополнительному событию. Полный IRONMAN — после двух успешно проведенных половинок. Иными словами, его можно ожидать в 2022 году. В каком городе, пока неясно. Мы хотим охватить максимально возможную территорию страны.
— Как происходил выбор трассы в Петербурге?
— Мы посетили несколько возможных локаций. Сестрорецк, где проходил триатлон А1, Крестовский остров, территорию у Петропавловской крепости. Оценив все сложности и риски, сделали выбор в пользу Крестовского. Потом все локации, в том числе, и в других городах, мы показали представителям головного офиса IRONMAN. Они выбрали Санкт-Петербург, потому что с туристической точки зрения он кладет на лопатки любой другой город России.
— Многие пишут в комментариях, что Гребной канал мелкий, а вода в нем грязная.
— У этого канала довольно интересная форма. Он напоминает у-образную долину, образовавшуюся после прохождения ледника. В метре от берега его глубина 1 метр, в трех метрах — уже 5. Максимальная глубина — до 9 метров. То есть, он совсем не мелкий. Канал имеет две проточные системы. Там нет течения, но вода рециркулирует. В канале уже проводились триатлонные старты, качество воды мы проверим соответствующими замерами. Их уже проводила федерация триатлона Санкт-Петербурга. Вода соответствует всем нормам и стандартам, проблем здесь я не вижу. Особенно, если сравнивать с другими европейскими стартами. Вспоминается финальный отрезок IRONMAN Австрии, когда ты плывешь по затопленным лодкам, касаясь руками железных труб, а ширина канала, в который запихнуты несколько тысяч человек, 15-20 метров.
— Организация велоэтапа с перекрытием дорог — непростая задача?
— Да, нас ждут согласования во многих инстанциях и сложная процедура подготовки. Мы должны создать проект перекрытия дорог, введения временной схемы движения транспорта. Раньше этим занимался спорткомитет, сейчас — специальное проектное бюро. Другие организации будут осуществлять проект. Нужно выставить заграждения, временные светофоры, тяжелые машины, которые будут перекрывать выезды. У нас очень хорошие партнеры, мы надеемся, что удастся провести велоэтап в том формате, который мы запланировали, и что он будет соответствовать лучшим стандартам IRONMAN.
— Как давно вы работаете над созданием IRONMAN 70.3 SPb?
— С прошлой зимы. Мы встречались с представителями городов, смотрели локации. Было важно, чтобы наша гонка не пересекалась с другими крупными триатлонными стартами этих мест. Мы считаем, что чем будет больше гонок, тем лучше для российского триатлона. По этой причине не рассматривались Сочи, Казань, Калининград.
— Про Москву думали?
— Да, но по некоторым причинам нам не хотелось проводить первую гонку в столице. Нужен был достаточно крупный город с хорошей вместимостью, поскольку в день старта его могут посетить до 10 тысяч гостей. Кроме Санкт-Петербурга, рассматривались Краснодар, Ростов, но в рекомендуемые IRONMAN даты там жарко. Это ограничило выбор определенным регионом.
Стандарты и планы
— Расскажите о команде организаторов. За что отвечаете лично вы?
— Практически за все. Это и работа с администрацией города, и разработка маршрутов, и согласования, переговоры с партнерами... У нас есть ответственные по всем направлениям. Только в Санкт-Петербургском офисе на данный момент работают 12 человек.
— Как IRONMAN контролирует выполнение своих стандартов?
— Обычно на каждом старте присутствуют их представители — наблюдают, комментируют, корректируют, рекомендуют. В постоянном контакте с ними мы и на подготовительном этапе.
— Почему IRONMAN не приходил в Россию раньше?
— Тому есть много причин. Во-первых, это довольно затратная история. Гонки окупаются не сразу и нужен был серьезный инвестор, который бы захотел это привнести в Россию. Второй момент — ограничения, связанные с санкциями. Люди, которые хотели привезти сюда Challenge, столкнулись с этой проблемой практически в момент подписания лицензии. Ну и стечение обстоятельств, наличие людей, которые горят этим.
— По некоторым данным, IRONMAN 70.3 Astana обошелся организаторам больше чем в миллион долларов. Сколько будет стоить IRONMAN 70.3 SPb?
— Об этом можно будет сказать только после окончания гонки. Думаю, сумма тоже превысит миллион.
— Кто ваши конкуренты в России?
— Мы не считаем кого-то конкурентами — скорее партнерами, коллегами. Мы делаем одно и то же дело — развиваем триатлон в России. Считаю, что эта гонка пойдет на пользу и нашим коллегам из «Айронстара», «Титана», «Грома», поскольку будет способствовать популяризации триатлона в России и привлечет на эти старты новых спортсменов.
— Расскажите о ваших дальнейших планах.
— На данный момент мы планируем проведение зимнего триатлона. Эта дисциплина достаточно популярна в скандинавских странах и включает в себя бег, велосипед и лыжную гонку. Во всем мире, как правило, выигрывают лыжники. Через два года мы планируем запуск полного IRONMAN. По локации сказать не готов. По возможности мы не должны пересекаться с другими провайдерами российских гонок, чтобы не мешать друг другу. Кроме того, такую гонку сложно провести, например, в Петербурге. Это связано с дорожной сетью. Нужен длинный выезд из города, трасса не должна быть федеральной. Много нюансов. Безусловно планируем проведение гонки 51.5. Место также будем выбирать. Наша задача — максимально растянуть локации по всей территории России. В пакете есть «Рок-н-ролл марафон» с интересным форматом. Не исключено, что он состоится в Москве.
— Зимний триатлон в России уже проводился?
— Да, в Новосибирске, Красноярске. Возможно, один из этих городов и будет выбран, поскольку у них уже есть опыт проведения таких мероприятий.
Прогноз на будущее
— Если бы 10 лет назад, когда вы участвовали в своей первой триатлонной гонке, вы узнали, что станете организатором первого IRONMAN в России, что бы подумали?
— Если говорить о триатлоне, в моей жизни есть три опорные точки. Первая — это 1988 год, когда я в газете «Советский спорт» прочитал о том, что есть такая гонка «Железный человек», а каждому финишировавшему вешают на грудь большую медаль. Дистанция не укладывалась у меня в голове. Тогда я был школьником, занимался лыжами. Мне казалось, что триатлоном увлекаются 10-15 человек в мире. Это запало в голову, а спустя много лет всплыло снова.
Году в 2006-2007-м я задался вопросом, может ли обычный человек сделать это. Решил почитать в интернете. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что этим занимаются десятки тысяч людей. Это был переворот в сознании, я начал готовиться к своей первой половинке и успешно преодолел ее в 2007 году в Финляндии. Финальная точка — настоящий момент. Думаю, после проведения гонки в Петербурге мои эмоции будут еще более сильными, чем после первого финиша на дистанции IRONMAN.
— Ваш прогноз: каким будет триатлон в России через 10 лет?
— Думаю, количество операторов сократится, останутся наиболее сильные игроки с действительно качественными услугами. Останутся региональные бренды. Я тут недавно узнал, что на Сахалине проводится половинка «Сахамен». Вряд ли ее стоит сравнивать с другими гонками, говорить о конкуренции — она все равно будет. Потому что это уникальное место, люди могут соревноваться, не выезжая с Сахалина. Это здорово. Локальные игроки будут появляться в регионах и дальше.
— Не считаете, что IRONMAN со своими высокими стандартами и масштабом обрушит этот рынок?
— Думаю, нет. Скорее он заставит людей стремиться к лучшему. У нас есть гонки, которые проходят на стандартах, вполне сопоставимых с IRONMAN. Например, Ironstar. Каждый атлет выберет старт, который ему удобен.
