Я не раз замечала, что такое качество как милосердие отличает тех котиков, кто более всего его ценят и так часто бывают его лишены судьбой и жизненными невзгодами. Великодушие проявляется в них, когда, казалось бы, необходимо проявить эгоизм, да хоть бы и в целях выживания. А получается, выживают те котики, кто в тяжелые времена обращаются к щедрости сердца.
Я поняла это вчера, когда вышла из дома поздно вечером. Из арки ко мне стремглав несся прапорщик Друрыжник. Он только-только получил новое обмундирование - тулуп на овчине и шапку-ушанку. Одно ухо на ней так и болталось, словно приделанное от спаниеля на выгуле. "Здра жела, Вашство!", отчеканил Друрыжник, сведя вместе пятки и подтягивая широкий ремень на тулупе. "Привет, дорогой", ответила я, "Иди ужинать", после чего положила на поребрик корм. Только Друрыжник принялся есть, как я заметила трехцветную кошечку, которая аккуратной боязливой поступью шла к нам на запах свежего корма. Обрадовавшись, что у меня есть еще один пакет корма, я положила еды и ей, ласково подзывая. "Как тебя зовут?", спросила я кошечку. "Фиалка", ответила кошечка, с любопытством и осторожностью, и принялась есть. Я отошла чуть поодаль, чтобы не мешать котам ужинать и только хотела поговорить с Друрыжником, как заметила, что к нам приближается еще одна кошечка, в мягкой пушистой шубке. Я растерялась, пакетов корма с собой было всего два и не успела что-то придумать, как произошло удивительное. Друрыжник, заметив кошечку, кивнул ей, мол, иди сюда, а сам отошел на несколько метров и встал в позу охранника, наблюдая как девочки едят и поглядывая вокруг, мол, вовсе я и не голоден. "Ну, настоящий полковник", подумала я, впечатлившись его великодушием. "Друрыжник!, окликнула его я: "Ты теперь полковник, слышишь?". Друрыжник аж крякнул, его грудь выгнулась вперед еще больше. "Премного, Вашество!", ответил кот.енский батальон в ночи.
Пушистая кошечка тем временем посчитала необходимым представиться. "Булочка", тихо сказала кошечка и принялась за еду. Любопытно, что именно в этот момент, когда бездомным котам перепало еды, а впереди была холодная ноябрьская ночь, они не бросились драться или делить корм, а напротив, словно поддерживали друг друга, деликатно и с уважением уступая съестное. Через пару минут, я стояла вновь рядом с ними, держа в руках третий пакет корма. А пока бегала домой, полковник Друрыжник давал девочкам разнорядку. Он учил их бдеть. А девочки тем временем тихо переговаривались между собой. "Фиалка, что он от нас хочет?", с недоумением спрашивала пушистая. "Не знаю, Булочка, командует, наверное", отвечала Фиалка. "Никакой дисциплины", ворчал Друрыжник. Так я их и оставила, в момент создания женского батальона полковника Друрыжника.
А днем ранее на проходной фабрики имени Самойловой я обнаружила Зефирку. Мы по обыкновению поздоровались, и я отметила про себя, что Зефирка стала словно бы ласковее. Она, наверное, учится доверять и это радует.
А сегодня днем, когда шла на работу, заметила возле домов нового котика. Ныряя под машинами, котик внимательно оглядывал улицу, нет ли собак, не обидит ли кто. Он пригибался к самой земле, когда я окликнула его, показывая пакет с кормом. "Ты чей будешь?", спросила я. "Ничейный я", ответил котик с той интонацией, которую я когда-то уже слышала. А когда котик посмотрел мне прямо в глаза, я поняла, что это похоже сынок Жоры Дирижёра. Тот же фрак, тот же прямой взгляд решительного кота и несмотря на очевидную беззащитность, сквозившее сквозь всю его суть чувство собственного достоинства. Я улыбнулась и пошла на работу, внутреннее загадывая увидеться с ним снова.