Жила-была женщина
Как много историй можно начать именно с этого самого банального «жили-были», и какими разными они окажутся, прежде чем автор напишет пресловутое «конец». Сколько людей живёт на планете Земля, столько и историй. В чём-то похожих, но для каждого совершенно оригинальных. Это на закате жизни к нам приходит понимание, что так или иначе, но у всех нас было одно и то же. Это, конечно, так, но не совсем, потому что мы разные, у нас разный бэкграунд и с этим ничего не поделаешь. Только поэтому и невозможно общество равных, но это тема для другого исследования.
Итак, жила-была женщина. На дворе стоял 1978 год. Лето вступало в свои права, и июнь баловал мягким теплом. Белые ночи звали на романтические прогулки, чайки требовали корма, Петровский парк манил скамейками, утопающими в кустах сирени, чей дурманящий запах плыл над городом у самого синего моря. Но размышления об упущенных мгновениях короткого северного лета натыкались на перечень сиюминутных обязанностей, которыми нельзя пренебречь. Дети (как там у классика?) – мальчик и ещё один мальчик, муж, свёкор и, куда же без этого, свекровь. С родителями мужа отношения были странными. Свёкор притягивал добротой и какой-то необъяснимой уютностью, благородством происхождения, которое было видно за сто вёрст, улыбкой, способной обезоруживать любое хамство. И при всём при этом, стоило ему только нахмурить брови или немного повысить голос, как на Марию накатывала волна ужаса, столько силы таилось в этом тихом человеке. Свекровь была мягкой и приветливой, но выбор сына не одобряла, считая брак неравным. При этом сама-то была из простых, чего нельзя сказать о свёкре. Женщина улыбалась, когда вспоминала родителей мужа, такие разные, а столько лет вместе. Внутри свекрови сидел бесёнок и не давал ей покоя. Они путешествовали по своей многочисленной родне два раза в год, благо, у Николая Александровича были льготы на проезд в поездах. Да и просто в выходные всё время куда-то мчались, то в гости, то в театр. Одна радость, что старшего всё время с собой брали, то-то он и сам рад. Видно, вырастет таким же непоседой.
Мужа Мария любила со школы, так бывает. Пришёл в класс посреди учебного года. Невысокий, упругий как пружина, сильный, с наглым прямым взглядом. На басурманина похож, - среди станичных таковых не водилось. Те были просто открытыми, подчас хамоватыми. А у этого всё с иголочки, и сейчас так. Что ни наденет, всё сидит как влитое. Кто-то из подружек в институте сказал, что порода она издали видна, как её не прячь. А времена-то были опасные, чтобы этой самой породой светить сверх необходимого. Но Бог миловал. Хватило, что отец новичка был ссыльнопоселенцем. Но в шестидесятых прошла очередная волна реабилитации, и родители будущего мужа уехали в Ленинград. Видать, эта их столичная жизнь и внесла в отношение свекрови нотку стервозности.
Мария была из далёкой казачьей станицы на Урале, где жила вся её родня. Стольниковы вели свою историю с далёкого предка, который представлял сто дворов на Копном сходе. Семья была дружной, папа и мама любили друг друга и детей. У них тоже была своя история, совсем не сразу они нашли своё счастье, долго они к нему шли. Но дети выросли, сыновья остались с родителями, а дочерей разметало по всему СССР. Одну забросило в Братск, другую в Тольятти. Со старшей Маша месяц жила в Панике, так было принято, чтобы молодая не чувствовала себя чужой в доме жениха. А сама Мария поехала учиться в Оренбург на сельхозтехника. После окончания института её прямо с последипломной практики забрал в Ленинград, вернувшийся из армии жених.
Все эти мысли присутствовали в голове одновременно, словно в калейдоскопе менялись картинки. Вспоминалось детство, юность, первые взрослые проблемы, курсы бухгалтеров, когда пришлось переехать в город к мужу, первенец, ссора с мужем из-за второго. Суета крала самые светлые моменты жизни, но к счастью Мария любила мечтать. Прогулка в парке в обеденный перерыв была способна заменить романтические прогулки с любимым мужчиной. Чтобы позволить семье новую мебель любимый вкалывал на сверхурочных. Вся жизнь – гонка за новой мебелью, разменом на квартиру побольше, отпуском, чем-то существенным (часто лишь на первый взгляд).
Но следовало возвращаться в ресторан, - баланс сам себя не посчитает.
- Простите, вы не подскажете, где тут можно пообедать? – вопрос застал Марию врасплох. Обычный вопрос же, а прозвучал как выстрел. Настолько глубоко ушла Маша в свои мысли.
- Да вот же, тут прямо за углом есть ресторан, мы его «Три кокоса» зовём. Там сносно кормят. – Тут женщина пригляделась к любопытному. Дело в том, что все местные и так знали про «Кокосы», город был закрытым и очень компактным.
- А вы не из Кронштадта? Командировочный? – вопросы задавались сами собой. Обычно тихая и скромная, Мария сама удивлялась от своей храбрости.
- Да, я тут по делам. Стану сюда наведываться часто теперь. У меня катер в доках ваших, вот и причина тут бывать. – Взгляд карих глаз был открыт, едва заметные морщинки у глаз выдавали привычку улыбаться, тёмно-русые волосы падали упрямой чёлкой на лоб. Высокий, статный, красивый – оценка была мгновенной, и столь комплементарной, что Мария зарделась от смущения.
- Я провожу вас, я и сама туда иду. – Разговор прервался. Молодая женщина развернулась и быстро пошла в сторону работы. Перед входом из вежливости пожелала гостю приятного аппетита и растворилась в глубине подсобных помещений.
Зайдя в кабинет, Мария выдохнула и рассмеялась своей стеснительности. Ну чего произошло-то? Спросил кто-то про поесть, а она и надумала себе уже чего-то. А чего она надумала-то? Ничего и не было, простой разговор. Но как он смотрел на неё. А она, дурища, тоже хороша.
Кому скажи, засмеют. Но говорить о происшедшем было некому, да и будь кому, стоило подумать сто раз. Город слишком маленький, и на пустом месте слухи бродят, а если повод дашь, то со свету сживут. Одна свекровь чего стоит.
Доводы разума были железобетонными. Чашка чая остудила пылающий ум. Но чёрт дёрнул посмотреть на красавца ещё раз. У бухгалтера всегда найдётся повод прогуляться до кассы, им Мария и воспользовалась. Незнакомец сидел у окна и поглядывал на улицу. За окном сияла изумрудная молодая июньская зелень, прогуливались мамочки с колясками (давно ли сама так гуляла с младшим?), у входа в парк маячил патруль. Лето вымело детвору на улицы, и они составляли на ней большинство. Заметив движение в зале по отражению в стекле, незнакомец повернул голову и его взгляд загорелся огнём мужского восхищения. Мария была хороша и сама это знала. А уверенная в своей красоте женщина – опасный элемент. Лишь едва кивнув красавцу, бухгалтер Маша что-то узнала у кассира и вернулась в свой кабинет. Эффект, произведённый выходом, был заметен и приятно щекотал воображение.
Вечером её с работы встретил муж, и они таки прошлись по парковым аллеям. Домой принесли целую охапку сирени, и в квартире поселилось лето. Старший сын путешествовал с родителями по Казахстану, а младший был на даче с садиком. Сообразив нехитрый ужин, муж с женой откупорили бутылку вина, открыли коробку конфет, так они отмечали прежде возможность побыть одним. Совсем не сразу обзавелись они своей отдельной квартирой, столько нервов было потрачено. И когда родители уезжали в отпуск молодые так отмечали временную свободу. Годы прошли, а традиция осталась.
Мария сидела в кресле, у ног лежала кошка, рядом на диване читал книгу любимый муж, а в голове мелькали картинки сегодняшней случайной встречи.
Завтра следует надеть серую юбку и туфли лодочки, думала Маша. И блузку, обязательно, белую блузку, вдруг незнакомец решит опять заглянуть на обед. Ей было страшно представить, что он может прийти и одновременно с этим, что он может и не появиться.
Июль обещал быть жарким, в квартире блуждал запах сирени, подвластный сквознякам и лёгкому ветерку с залива.