31 октября 1918 года, когда Первая Мировая война приближалась к своему концу, знаменитый военный поэт и офицер второго Манчестера Уилфред Оуэн написал домой своей матери. К сожалению, это будет его последнее письмо. Четыре дня спустя–ровно сто лет назад-Оуэна застрелили, когда он вел свою роту через канал Самбр-УАЗ . Его мать была извещена о его смерти неделей позже, в день перемирия , телеграммой. В 1919 году Уилфед Оуэн был награжден Военным крестом .
Далее следует стенограмма. Оригинальные рукописные страницы финального письма Оуэна можно посмотреть на сайте <url>Цифровой архив поэзии Первой мировой войны, Оксфордский университет . Его стихи можно найти в Фонде поэзии.
письмо
Окт. 31. Тюры.
18.15 вечера
Дорогая Мама,
Я назову место, откуда пишу сейчас, "дымный подвал дома лесника". Я пишу на первом листе блокнота, который пришел вчера в посылке. К счастью, посылка была небольшой, так как она дошла до меня как раз перед тем, как мы двинулись к линии. Таким образом, только парафин был нежеланным в моем рюкзаке. Мой слуга и я ели шоколад в холодную середину прошлой ночи, согнувшись под продуваемым сквозняком Тамбу, покрытым досками. Я готовлю солодовое молоко на сегодняшний вечер и на завтрашний вечер. Носовой платок и носки очень кстати, так как земля болотистая, и у меня есть небольшая простуда!
Такой густой дым в этом подвале, что я едва могу видеть при свече 12 ins. далеко, и так густы заключенные, что я едва могу писать для тычков, толчков и толчков. Слева от меня-кой. Командир храпит на скамейке: другие офицеры отдыхают на проволочных кроватях позади меня. По правую руку от меня-Келлет, прелестный слуга скромницы в былые времена. излучает радость и удовлетворение от розовых щек и детских глаз. Он смеется с сигнальщиком, к левому уху которого приклеена трубка; но глаза его, закатившиеся от радости, показывают, что он правым ухом прислушивается к веселому капралу, который на таком расстоянии (около трех футов) не видит ничего, кроме блеска белых зубов и свиста шуток.
Плеснув мне в руку, старый солдат с моржовыми усами очищает и бросает картошку в кастрюлю. Рядом с ним кейс, мой повар, рубит дрова; другой подкармливает дым сырыми дровами.
Это великая жизнь. Я более забывчив, чем увы! ты сама, дорогая мама, о жутком мерцании пушек снаружи и глухом треске снарядов.
Здесь нет никакой опасности, а если и есть, то она пройдет задолго до того, как вы прочтете эти строки.
Я надеюсь, что вам так же тепло, как и мне, так же спокойно в вашей комнате, как и мне здесь, и что вы никогда не будете думать обо мне в постели так безропотно, как я думаю о вас всегда в постели. В этом я уверен, что вы не могли бы навестить группу друзей и вполовину таких прекрасных, как те, что окружают меня здесь.
Эвер Уилфред x