К вечеру 28-го декабря 1979 года весь 317 гв. ПДП расположился в Кабуле. Подразделения не занятые в охране стратегических объектов, разместились в крепости и на территории вокруг дворца Делькуша. Помещений было не так много, и по этой причине мы теснились под одной крышей по три подразделения. Только полковая разведрота находилась одна над штабом полка, охраняя управление нашего полка. Война на время закончилась. Кабул был наш. Только изредка по ночам где-то постреливали и то недолго. Началась обыденная армейская жизнь с нарядами и караульной службой. Каждому подразделению был выделен участок территории вокруг дворца Делькуша, где и несли караульную службу.
Дворец был двухэтажный не очень большой, квадратной формы. Там снаружи был один пост, где часовые стояли на противоположных углах, чтобы легко просматривались все внешние стороны здания. Два поста были в королевском парке, окружавшем дворец. Парк состоял из вековых больших деревьев красивых и могучих. Я часто, когда бывал свободным от службы, любил по нему прогуливаться. А также тренировался в нем по метанию штык-ножей, совершенствуя свои навыки. Штык-ножей у меня было много, трофеи при взятии Кабула. Они периодически ломались, были слишком хрупкие. Но у меня был приличный запас, и я особо не огорчался, когда ножи ломались. В последствии, когда я переломал весь запас штык-ножей, я обратился в ремроту, и мне их сварили электросваркой с последующей обработкой на наждаке. Хрупкий, но твердый материал штык-ножа немного «отпустился» и получилось прочное не ломающееся изделие.
На посты выставлялись по два часовых, такой был приказ, чтобы охрана в условиях военного времени была надежной. Часовые обязаны были нести скрытный образ несения караульной службы. Один из часовых мог быть на виду, но второй обязан был быть скрытным. Из-за парности часовых, бодрствующая смена отсутствовала, то есть, одни на постах, другие, лежа на кроватях. Караульного помещения также не было, использовали расположение роты. Все остальное было согласно устава караульной службы. В ночное время в расположении бодрствовали два человека, начальник караула и очередной дневальный. Оружие было на руках у каждого бойца роты с подсоединенным снаряженным магазином.
Еще был суточный наряд на КПП въезда на территорию дворца Делькуша. Там вместе с нами, но с другой стороны ворот несли службу воины афганской гвардии. Когда я заступил дежурным по КПП, то познакомился с афганским офицером несшим, как и я, службу на том же КПП. Звали его Карим, звание капитан, по-афгански – туран. Туран Карим очень хорошо говорил на русском языке, он учился и заканчивал РВДКУ в Союзе. Карим часто заходил к нам в помещение КПП и мы с ним подолгу общались. Меня интересовала жизнь и история Афганистана. Карим был хорошим, знающим рассказчиком. Я многое узнал об истории, о политической борьбе во времена фашистского режима Амина. После наших ночных бесед с Каримом мне многое стало ясно о происходящих преобразованиях в Афганистане. Но не буду ударяться в подробности, я не политический обозреватель, а всего лишь молодой лейтенант 317-го гвардейского парашютно-десантного полка, на тот момент времени.
Сейчас мне трудно вспомнить, сколько нарядов у меня было на КПП и в карауле. Но приближался Новый 1980-ый Год. Многие подразделения захватили с собой из Союза елки, срубленные в лесу. И каждая рота украшала свою зеленую «красавицу». Только в нашей роте до этого не додумались. Командир роты собрал нас, офицеров, и сказал, что предстоящий праздник необходимо обеспечить спиртным, где хотите, но найдите. Делать нечего, приказ, есть приказ. Я и командир первого взвода пошли прогуляться по парку, заодно и посовещаться, где взять. Деньги у нас афганские были, но в Кабуле злачных мест мы еще не знали. Все-таки мусульманская страна – страна, не употребляющая спиртного. Вывод напросился сам - обратиться за помощью к турану Кариму. Пошли на КПП, где его и застали. Он сразу вник в суть вопроса и без лишних разговоров взял у нас деньги. Через полчаса принес две литровых бутылки польской водки. Мы его сердечно поблагодарили, засунули бутылки под десантные куртки и снова вернулись в парк. Было это 30 декабря 1979 года.
В парке, прогуливаясь по шуршащей листве, опавшей с деревьев, стали думать, где сохранить добытое к празднику «горючее». Отнести в расположение было нельзя. Хотя у офицеров роты и был отгороженный плащ-палатками угол, куда солдаты не смели самовольно заходить, но начались проверки, вернее «шмоны» офицерами штаба полка, на предмет изъятия трофеев. Переворачивали и обыскивали практически все и по несколько раз в день. Так что спрятать водку в расположении роты не представлялось возможным. Недолго думая, решили спрятать прямо в парке под приметным деревом в куче листвы. Убедились в том, что наши часовые находятся в дальнем конце парка, выбрали место и быстро закопали бутылки в кучу опавших листьев. Довольные собой, что выполнили поставленную задачу, вернулись в роту и доложили командиру, что к встрече Нового Года все готово.
На следующий день 31 декабря после ужина ротный сказал: принесите. Мы: командир первого взвода и я, отправились в парк к заветному дереву. Куча из листвы была на месте, но, сколько мы ее не перекапывали, бутылок с водкой не было. После получасовых поисков, так и не давших результата, вернулись в роту, о чем и доложили командиру. Ротный был в бешенстве. Каких только слов мы не услышали в свой адрес. Нас спасла стрельба, начавшаяся на КПП.
Мы похватали автоматы и побежали через парк к КПП. Мимо проносились очереди из трассирующих пуль. От одной из них у меня даже получились увернуться, что придало мне смелости, что смерти от пули легко избежать. Стрельба с каждым мгновением увеличивалась по возрастающей. Это началась небольшая война с братским 357-ым гв. ПДП. Об этом я писал в предыдущем рассказе. Так, что не буду повторяться. После короткой перестрелки, вернулись в роту.
Ротный немного «остыл». Мы собрались ложиться спать. Начкаром был командир третьего взвода. И вот тут самое интересное. В казарме стоял устойчивый запах спиртного. Ротный сразу его уловил. Была дана команда подъем и построиться в расположении. Все «старики», дембеля роты были пьяны. Оказалось, каким-то образом они нашли спрятанную нами водку и не плохо проводили старый год, пока мы бегали к КПП немного пострелять. Если честно, то я немного испугался за солдат. Ротный был вне себя, а вместе с ним и взводный первого взвода. Я подумывал, что дембелей сейчас выведут и расстреляют.
Но все оказалось гораздо хуже.
Помещение, где мы квартировали, отапливалось несколькими армейскими печками-буржуйками. С дровами был напряг. Дневальные замучивались, собирать по парку хворост и сухие сучья. Деревья пилить было запрещено. Хотя было довольно много пней от спиленных деревьев. Несколько из них торчали прямо возле крыльца казармы. Пни в диаметре были больше метра. Командир роты приказал дембелям, виновным в хищении и распитии нашей водки, одеться, взять лопаты и построиться перед казармой. Их оказалось семь человек. Ротный поставил задачу добыть дрова для обогрева путем выкапывания самого большого пня, не обломив при этом ни одного самого маленького корешка. Время исполнения, к утру. Яма отдельно – пень с корнями отдельно. Эту операцию ротный назвал «извлечение квадратных корней».
Утором после подъема мы вышли и увидели большую яму и рядом пень со всеми целыми корнями и корешками. После осмотра корневой системы пня, командир роты велел весь накопившийся мусор свалить в яму и засыпать, а пень разбить на дрова для печек-буржуек. На дембелей было жалко смотреть. Все были грязные, измученные, но трезвые.
Вот при таких обстоятельствах мы встретили Новый 1980-ый год в Кабуле.
(продолжение следует)
