«Большой террор» 1937-38 годов затронул все слои советского общества, включая и тех, кто непосредственно осуществлял аресты, допросы и казни. Глядя в прошлое, удивляет покорность людей, ожидавших неминуемого ареста. Впрочем, некоторые пытались спастись. Одним из них и был наш герой, Александр Успенский.
Дни «кровавого карлика» - Николая Ежова, на посту наркома внутренних дел в ноябре 1938 года были уже сочтены. Его деятельный первый зам – Лаврентий Берия, хозяйственно расставлял своих людей в аппарате госбезопасности, а Николаю Ивановичу, которого, по привычке, еще боялась вся страна, оставалось только глушить страх неизбежной гибели алкоголем. На известие о том, что 15 ноября 1938 года его ставленник – шеф украинского НКВД Александр Успенский не то сбежал, не то утопился, Ежов отреагировал пьяными слезами – «Сам утонул, и меня топит». Через 10 дней Николай Ежов со своего поста был снят.
Везение и происхождение – два залога успешной карьеры
Саша Успенский родился в 1902 году в небольшой деревушке тульской губернии. Его отец был лесником и все шло к тому, что сын станет его преемником. Впрочем, для деревенского лесника Александр получил приличное образование, помимо начальной деревенской школы он закончил обычное и духовное училища, позволявшие ему сделать приличную карьеру в лесничестве, захоти он пойти по стопам отца. Но жизненный путь нашего героя сложился совсем по другому… Сразу после революции грамотный для села парнишка стал секретарем местного «Комитета бедноты», а в 1920 году пришел в тульское ЧК уполномоченным.
К началу 1930-х Александр Успенский уже опытный чекист, он служит в Москве, возглавляя экономический отдел в Полномочном представительстве ОГПУ по Московской области. В 1931 году удача ему снова улыбается, его приятель, начальник кремлевской охраны Паукер, рекомендует Александра на работу в Кремль, помощником, а затем заместителем коменданта, ответственным за внутреннюю охрану. И тут Успенскому снова везет, хотя он этого еще не понимает. Пытаясь подсидеть своего начальника, коменданта Кремля Петра Ткалуна, он сам оказывается обвинен в некомпетентности и, в итоге, всесильный нарком Генрих Ягода ссылает проштрафившегося подчиненного заместителем начальника управления НКВД в Новосибирск. Какая мягкая кара, всего лишь небольшое понижение по службе и отъезд из Москвы. То ли будет спустя несколько лет…
Впрочем, в Новосибирске начальство на него сильно давило, не скрывая, что имеет приказ Ягоды «присматривать» за опальным чекистом. Но в 1936 году все закончилось, Генрих Ягода был арестован и, позднее, казнен, а новый начальник Новосибирского управления, товарищ Курский вполне дружелюбно относился к «жертве преступного Ягоды». Более того, в 1937 году он, будучи переведен в Москву, вытащил за собой и Успенского. А останься тот в столице, попал бы под раздачу в самом начале ежовских чисток. А так, все наоборот! Ежову понравился молодой, эффективный управленец-чекист, добившийся высоких результатов в зачистке Сибири от контрреволюционного элемента.
Тут надо отметить, что Успенский сразу принял правила игры большого террора и оказался куда способнее большинства исполнителей репрессий. Будучи переведен в Оренбург из Новосибирска в марте 1937 года, он «создал» целую подпольную повстанческую вооруженную организацию, которую позднее «разоружил» и «обезвредил». Одним из первых начал применять «жесткие методики допроса». В Москве это не могло не понравиться. Тем более, Успенский распускал про себя слухи, что чуть ли не предотвратил поддерживаемое англичанами восстание на Оренбуржье. В итоге талантливого оренбургского чекиста принял сам Сталин, а Ежов постоянно советовал учиться у него другим начальникам управлений.
«Тело ищите в Днепре»
В январе 1938 года Ежов назначил креативного Успенского шефом украинского НКВД. Более того, он лично сопроводил подчиненного в Киев, где подписал большое количество смертных приговоров и основательно «зачистил» филиал своего ведомства. Вот только, уже тогда очень неглупый Александр Успенский заметил тревожные признаки. Ежов пил, пил очень много. В пьяном виде со своими был откровенен и не скрывал своего страха, что разделит судьбу Ягоды. Понимал это и Успенский, внимательно следя за новостями из Москвы. Поэтому, когда под Ежовым зашаталось кресло, новый украинский нарком внутренних дел был готов. Он заранее обзавелся документами прикрытия на имя рабочего, Ивана Андреевича Шмашковского, и продумал пути бегства. Так, после колебаний, Успенский отбросил возможность бежать с семьей в Польшу. Вечером 14 ноября 1938 года он сочинил предсмертную записку и выехал из Киева. За билетами он посылал жену, которой всецело доверял. На допросах женщина действительно ничего не рассказала.
А вот Успенский столкнулся с очень многими трудностями. Когда ты всю жизнь на руководящих должностях, очень тяжело представить, как живут простые люди. Через Курск добравшись до Архангельска он не смог устроится на работу чернорабочим – выдали слишком ухоженные мягкие руки. Кроме того, у него не хватало документов – он не озаботился наличием военного билета, документами об образовании и справками с предыдущих мест работы, создавая легенду Шмашковского. Деньги, правда, были, как и харизма. Но вот устроится где-то в глуши было невозможно – все на виду. Кроме того, высокопоставленный чекист, естественно не владел навыками перевоплощения, не умел маскироваться и изменять внешность. А еще Успенский очень хотел знать, поверили ли в его смерть. С этой целью он приехал в Москву, где сблизился с Ларисой - женой своего уже репрессированного коллеги Матсона. Ему даже удалось уехать с женщиной в Муром, где та устроилась на работу врачом. Но сам Александр на работу устроится не смог… В итоге всего через пару месяцев его вынужденное безделье и паранойя (признаем, вполне обоснованная) привели к их разрыву.
Оставшись один Успенский решил попытать счастье в Сибири. «Уж артельщиком на приисках»,- рассуждал он, «какие документы то нужны»? Забегая вперед, скажем, что Александр ошибался. Впрочем, яму себе он вырыл сам. Проездом в Сибирь, Успенский навестил старого приятеля, соврав, что только что освобожден из тюрьмы. Приятель, сам арестованный и недавно (люди Берии уже сворачивали террор) выпущенный, вроде бы поверил. Еще Успенский написал письмо родственнице, да и просто много мелькал в городах, где его знали. В итоге, версию с его утоплением перестали рассматривать окончательно. В НКВД получили сразу несколько сигналов, что бывший нарком жив и стали «копать». И, когда, 15 апреля 1939 года получив отказ в устройстве на прииски в Миассе (Челябинская область) он возвращался на вокзал его арестовали. К этому времени, ориентировки на Успенского были разосланы по всем управлениям. Кроме того, в Челябинске его узнал бывший коллега. Так что, погулял бывший украинский нарком на свободе всего 5 месяцев.
Александра Успенского допрашивал сам Берия. Наш незадачливый герой признал все, что от него требовали, а заодно оклеветал Ларису Матсон, отвергнувшую его любовницу, и Анну, свою верную жену. Ожидаемый приговор – расстрел, был оглашен ему 27 января 1940 года. Что интересно, через много лет в его деле нашли сразу две справки о приведении приговора в исполнение, от 28 января и от 26 февраля.
Могло ли быть иначе?
Единственный, из высокопоставленных чекистов, которому удалось избежать ареста в годы «Большого террора» путем бегства – Генрих Люшков, начальник дальневосточного управления НКВД. Последний бежал через маньчжурскую границу, пользуясь служебным положением (впрочем, в 1945 его ликвидировали сами японцы). Александр Орлов, бывший резидент в Испании, тоже не вернулся в СССР за пулей на полигоне «Коммунарка», но он был профессионал нелегальной разведки и фактически «потерялся» на 10 лет.
Как ни парадоксально, но в наш век высоких технологий затеряться даже легче, чем в конце 1930-х. Ведь в то время, каждый человек, особенно в маленьких селениях был на виду. В больших городах соседи активно общались друг с другом, квартиры регулярно обходили управдом и участковый. Относительно простой человек, ожидавший неминуемого ареста, вполне мог рискнуть и уехать в другой город, даже под своими документами. Такие случаи были: женщины выходили замуж за первых встречных и меняли фамилии, мужчины (с полным комплектом документов, в отличие от Успенского) устраивались в артельщики, уезжали в сельскую местность и на юг под предлогом слабого здоровья. Но, во-первых, у советских людей была сильна уверенность, «даже если арестуют – разберутся», во-вторых, о грозящей им опасности задумывались далеко не все. Ну, а у высокопоставленного и известного человека шансов спрятаться в своей страны без специальной подготовки не было. История Александра Успенского хороший тому пример!
Дорогие читатели. Спасибо за внимание! Если знаете истории о том, как кто-то успешно прятался во времена большого террора, пишите в комментариях, ведь это очень интересная тема. А еще разрешите вас всех поздравить с Новым годом и пожелать в наступающем году ни от кого не бегать, а счастливо жить и наслаждаться жизнью!