Новогодняя сказка
Пушистую заячью перину взбивал Санта Клаус, поджидая свою боярыню Морозову. И она явилась Снежной королевой, в окружении своры метелей и шумной компании вьюг. Грозной владычицей Заполярья. Подкатила на белом айсберге, в дорогой медвежьей шубе, пьяная от мороза. В стеклянных очах льдинки мерцают. Снежные призраки романсы вечной мерзлоты наяривают. Расстегнула она ледяной корсет, льдины из глаз метнула. И затянула охрипшим баритоном, приударивши хрустальным башмаком: «Все могут королевы!»
Впрыгнул дед в ватные штаны и пошлёпал с глаз долой.
Шастал он по весне с крайнего севера к чукче на Большую землю. Огненной водой подмолодиться. Глядь — нерпа в проруби бьётся. Он ее за плавники и ухватил. А она ему человеческим голосом: «Отпусти меня, старче, любое желание исполню». Он бороду в охапку сгрёб.
— Где наша не пропадала, хочу на снегурке жениться! Надоела мне моя баба снежная.
Ничего не сказала нерпа, только плавником по сусалу провела. Он в ярангу, а там молодая жена спелым телом сытно жмурится.
— Дедуля, баиньки будем делать?
Ну, а потом, ясное дело, погнала медвежью шубу клянчить, ледяной дворец просить и Гренландию с Северным полюсом в придачу. Такой уж зловредный бабский характер. А затем отмороженными очами сверкнула остервенело:
— Хочу Северного бога за седую бороду ухватить. Самоцветы мне уже охренели.
— Не дури, дева, с огнем играешь…
А она его в шею вытолкала.
Известно, ничего не сказал тюлень. . . И растает по весне Снежная королева.
Не придумывают сказки люди. Они есть и были. Плавают как золотые рыбки вокруг. Нужно лишь закинуть невод поглубже.