Мы в 7-м классе проходили школьную практику по урокам труда на комбайновом заводе. В основном это были экскурсии по цехам. Завод был огромным. Заблудиться даже рабочим было легко. Поэтому с нами всегда был опытный работник завода, экскурсовод. Это вносило разнообразие в школьную жизнь. Люди в костюмах и спецовках, крики, вой и визг станков, грохот прессов, гарь, пламя, жар и копоть литейных цехов, запахи металла, красок и каких-то веществ, лужи машинного масла, выбросы пара и страшное шипение сжатого воздуха. Каждое посещение и мальчиками, и девочками класса бурно обсуждалось. Наш класс «А» был 40 человек. Собирались мы в школьном дворе к 8-ми часам. Строем нас вел работник завода, пересчитывая по головам, проводил через проходную. Она, боковая была рядом, три минуты хода, по заводу тоже строем. В 12 часов, нас также строем по счету выводили с завода, но через другую, центральную проходную.
А классов таких было аж 4, от А до Г. Понятно, что мы представляли собой группу повышенного, как сейчас говорят, риска. Работники завода, наши провожатые, были все время начеку, в напряжении, нервничали, орали, пинали и рукоприкладствовали. Они не были педагогами. А учились в нашей школе дети из разных социальных групп, от директоров заводов и разнообразных секретарей до уголовных элементов и отъявленных босяков. Особую группу составляли воспитанники детских домов. Этакий взрывоопасный плавильный котел.
Если наш класс в полном составе не приняли в комсомол, а двое совершили убийства, то можно понять, что имеется в виду. Когда рабочие в цехах видели нашу экскурсию, объявлялась боевая готовность. Кто-то мог кого-то толкнуть в станок, в транспортер или под колеса грузовика, трактора или комбайна, такого колесного чудища с копнителем и подборщиком. Его водитель мог даже и не заметить, если бы передавил несколько человек. Киношного умиления наше появление ни у кого не вызывало.
Был удивительный просчет в организации этой практики. Дело в том, что на заводе с 11-00 начинался перерыв и работники, кто близко жил уходили на обед домой, другие в столовые и буфеты, а стоило все здесь фантастически дешево. Некоторые брали еду с собой и ели на заводе. Мы ходили кушать в буфет, почти час были предоставлены сами себе. А в 12-00 надо быть перед центральной проходной.
Среди заводских достопримечательностей была эстакада с вагонетками и разбегающимися по заводу рельсами. Вагонетки затягивались на эстакаду электрической лебедкой, в нее транспортером загружался сыпучий груз, соответственно путям устанавливались стрелки рельсов, на специальную площадку тележки становился работник, вагонетку сталкивали, и она катилась с грузом, как с горки куда надо. У тележки были четыре рычага управления. Тормоз, фиксатор кузова и два опрокидывателя кузова в ту или иную сторону.
Вот мы, как девчонки, так и мальчишки облюбовали это дело, кататься в перерыв с горки в тележках. В кузов помещалась человек 10-12, трое на площадке работника-водителя и еще двое в передней части тележки на амортизирующем бампере. Мы сами выставляли стрелки для дальнего пути. Это было весело. Работники это видели, но нас не трогали, главное мы на виду, при деле, при том, относительно безопасном. Но в тот день что-то не так пошло, не заладилось. Толи кто-то незаметно не так поставил стрелки, то ли мы не досмотрели.
Короче, тележка вдруг понеслась в открытые ворота ближайшего цеха. Все начали спрыгивать, я остался, решив затормозить. Был старостой класса, т.е. человек ответственный. Но тормоз не работал, может, попало масло, короче я сгруппировался в кувырок и спрыгнул в последний момент. Через мгновение тележка врезалась в стальной щит, за которым была гора железяк. Грохот и звон был такой, что я чуть не оглох.
Хорошо, что был перерыв. Никого в цехе не заметил. Рабочие обедали в беседке перед цехом. Они от испуга сначала бросились, кто куда. Это и спасло меня от побоев, но от падения получил несколько ушибов. Встал и остался на месте. Рабочие пришли в себя, схватили меня и посадили в железную будку под замок. В небольшую щель было видно, как рабочие побежали ловить остальных, причем прибывали после обеда свежие силы. Думаю, остановилось производство, началась облава. 40 шустрых семиклассников переловить не просто.
Через какое-то время меня вывели из будки и приобщили к группе 5-6 человек арестованных. Конечно, хорошенько охраняли несколько симпатичных и крепких рабочих. В беседе с ними выяснилось, что человек 10 перебрались на соседний военный авиационный завод и там их пытаются ловить работники уже того завода, куда делись и где попрятались остальные – загадка.
Было и невероятное. Две девочки и один мальчишка умудрились выбраться с завода через двойное ограждение. Между ограждениями с колючей проволокой бегали свирепые, специально обученные собаки. Ребята залезли на какое-то строение и, перепрыгнув колючую проволоку, оказалась среди собак между заборами. Такая наглость видимо смутила их и не стали рвать школьников, а с молчаливым любопытством обнюхивали тех и позволили дойти до железнодорожных ворот и выползти под воротами. Когда школьники оказались в безопасности, тогда только собаки подняли тревогу, как бешенные. Примчалась охрана.
Несколько человек спрятались в бункер комбайна, который стоял на отправку железной дорогой. Уже вечером они спрыгнули с идущего поезда за территорией завода.
Кого не смогли поймать на авиационном заводе, ушли вплавь морем под оградой завода в соседнюю деревню. Завод делал гидросамолеты. У него была своя, огороженная по берегу, акватория.
Не пойманные собрались, как положено у проходной, там мы и воссоединились. Во главе с экскурсоводом ожидали приема у заместителя директора.
Тут началось самое смешное. С моим участием. Дело в том, что я любил копченую рыбу. В прошлый раз ее видел в заводском буфете. У мамы взял денег и сетку авоську. Мне удалось уговорить конвоиров сходить за рыбой в буфет. Один пошел сопровождать, я купил пару лещей и положил в авоську, откуда они торчали хвостами и плавниками. Запах был изумительный, хотелось вареной картошечки. Так вот эти лещи спасли нас от кары.
Наконец нас повели на расправу к начальству. Мы вошли в кабинет вместе с рыбьим запахом. Заместитель сидел в кресле, пока ему докладывали обстановку. Но видимо запах не давал никому сосредоточиться. Потребовали объяснений, что это за рыба и откуда она взялась. Такая рыба в городе была дефицитом.
Первым не выдержал начальник охраны завода, он тихо скулил и давился от смеха. Потом захохотали все, включая конвоиров и нас. Заместитель подошел ко мне, слегка ударил по затылку и сказал, что хоть я и староста и хозяйственный такой, но надо слушаться взрослых. Я сказал, что слушаюсь. Тут смеху добавилось, видимо, все разом подумали, как заместитель сейчас пойдет в буфет за рыбой к пивку.
После этого нас опять, но уже под усиленным конвоем повели в школу, где ждал разъяренный директор, завучи и учителя. Там присоединились трое ушедших от собак.
В вестибюле ожидали, тоже под конвоем, пойманные на авиационном заводе. Класс был почти в сборе кроме пловцов, и кто выбирался железной дорогой.
Директор был в гневе. Ему с завода уже сообщили по телефону. Все молча смотрели сначала на нас, но потом только на меня. Видимо почувствовали запах рыбы, и начали расслабляться. Может тоже подумали о пиве, сетку с рыбой я держал перед собой.
Последовал вопрос, что это за рыба и откуда она у меня. Я подробно рассказал. Директор уже уставшим голосом выгнал нас из кабинета, типа «пошли вон, не хочу даже разговаривать».
Мы разошлись по домам. Дома рассказал, что знал на тот момент. Было грустно, папа сказал, что неприятности будут у классной руководительницы. Весь класс ее уважал и любил. Она была учителем математики, а воевала пулеметчицей. Мы просили у нее прощения. Эта история стала одним из не преодоленных препятствий вступления в комсомол. Для всего класса.
Картинка Сони Шевченко