Испокон веков мужчина был добытчиком. Жизнь заставляла добывать пропитание для себя и семьи. Прошли века, эволюция внесла свои коррективы. Уже не надо бороться за выживание. Мировой прогресс изменил не только все окружающее человека, но и его самого. Но инстинкты добытчика у мужской половины населения нашей планеты остались. Только теперь это охотники, которые занимаются добычей не из-за проблем с пропитанием, а ради азарта и самоутверждения.
Пришлось и мне соприкоснуться с охотой. Что из этого вышло? Она стала для меня первой и последней. Находясь на побывке, то есть в отпуске, я решил навестить Николая - друга детства и школьного товарища. После школы наши пути разошлись, я предпочел военную карьеру, он - сугубо гражданскую деятельность. Через много лет мы, наконец-то, встретились. После долгих разговоров и длительного застолья он сообщил, что на неделе открылся сезон охоты и завтра мы, с его друзьями, едем за дичью.
Николай очень удивился, услышав от меня, что я никогда не занимался охотой. Но все действительно было так. Это не значит, что во мне нет инстинкта добытчика, он присутствует, только я фанат другой охоты - рыбалки. Я предпочитаю спиннинг охотничьему ружью.
Рано утром, пока мы ожидали, когда подъедут товарищи Николая, он долго и нудно инструктировал меня, как пользоваться охотничьим ружьем, намекнув, что это мне не карабин или автомат. Ну, а так как я к дисциплине привык, то внимательно и терпеливо впитывал науку пользования гладкоствольным оружием и основам охотничьего искусства. Николай учил бы меня целый день, так как по его воодушевлению чувствовалось, что это ему ужасно нравится, но тут подъехал УАЗ "буханка" с его товарищами и мы, погрузившись, отправились в путь.
Открытие осеннего сезона каждый охотник ожидает с нетерпением и предвкушением очередной встречи с друзьями на охоте после долгого перерыва. Это чувствовалось в их разговоре. Я молча наблюдал за оживленной беседой и прислушивался к каким-то, только им понятным, терминам. Мне, дилетанту в этом деле, сказать было нечего, но я прекрасно их понимал, потому что и у нас, рыбаков, бывает такой момент, когда ждешь с нетерпением снятия ограничения запрета на рыбалку после нерестового периода рыбы.
Наконец закончилась тряска по пыльным дорогам убранных полей и разбросанных перелесков. Мы выгрузились. Перед нами стояла серо-зеленая стена из деревьев, которая местами начинала приобретать желто-оранжевые окраски. Утренняя прохлада с неприятным ветерком заставила поежиться. Солнце запуталось в ветвях еще сонных деревьев. Они только-только начали просыпаться, сообщая о своем пробуждении недовольным шелестом листвы, обеспокоенными наскоками ветра.
Мне объяснили, что будем охотиться с подхода. Это значит, что я должен двигаться медленно и искать, где спрятался заяц. Погода благоприятствовала, ветер в лицо, а это значит, что зверек не учует запаха, да и шум деревьев будет заглушать шорох при передвижении. И надо все время находиться на чеку и быть готовым к выстрелу. Я сказал, что все понял, и мы стали расходиться, занимая места на расстоянии друг от друга на двадцать с небольшим метров.
Я шел по лесу, вглядываясь в каждую кочку и заглядывая под каждый куст. У меня не было ни малейшего представления, как выглядит заяц в лесу и какие будут его действия. Я знал, как собирать грибы - их тоже надо искать. Но обнаруженный гриб никуда не убежит, а будет тебя дожидаться. Так рассуждая мысленно, о свалившейся на меня нестандартной ситуации, временами переговариваясь с идущим справа от меня Николаем, я не заметил, что прошло уже около часа безрезультатных поисков нашего объекта охоты.
Впереди выскочил заяц. Я даже не успел понять откуда он появился. От неожиданности я навскидку произвел выстрел. Серый подпрыгнул, перевернулся и упал. Я стоял в оцепенении и слышал, как трещали сучья под бежавшим ко мне Николаем.
- С тобой все в порядке? - спросил он взволнованно, подбегая ко мне.
- Да... Я кажется зайца подстрелил, - сказал я Николаю.
Мы двинулись с ним в сторону произведенного мной выстрела. У
вывернутого корня старого дерева лежал он, серый пушистый заяц. Я потрогал его стволом ружья. Зверек не подавал никаких признаков жизни. Подняв этот свой первый охотничий трофей, я ощутил его тепло. На меня, словно с укором, глядели еще живые глаза. У меня внутри все сжалось и к горлу подступил ком. На глаза предательски накатывались слезы. Я не понимал, что тараторил Николай. Меня захлестнула волна жалости к этому животному, которого я лишил жизни. Было стыдно и горько. Держа в руках остывающего зайчишку я понял, что это была моя первая и последняя охота.
В этот день охота на этом не закончилась. Она продолжилась, но я просто ходил в ожидании, когда она завершится. Вздрагивал от каждого выстрела и перед глазами вставал мой заяц. Кто-то меня назовет сентиментальным. Не соглашусь с этим утверждением. Я прошел войну. И когда перед тобой враг, то размышлять некогда - либо он, либо ты. Все решают секунды. Была ли жалость? Нет! Когда безвременно уходят твои товарищи, жалость уходит вместе с ними.
С моей случившейся охотой, совсем другой случай. Перед тобой беззащитное, ничем и никому не угрожающее животное. И убивать его ради забавы, ради самоутверждения - не только жалко, но и нехорошо. Я не могу осуждать охотников, пусть каждый живет так, как говорит ему совесть, но лично я, никогда с тех пор на охоте не бывал и точно не буду.