(небылица)
1. Предисловие. Появление на свет.
Сначала была вода... Потом показалась земля.
А может, наоборот - кто там сейчас разберёт!
Наступает, однако, Пещерный век -
Появляется на Земле человек.
В пещерах живёт, мамонтов жуёт.
Не жизнь - лепота! Да вдруг - холода...
Надо хатку лепить, чтоб совсем не простыть!
2. Прогресс и единение, затем - разделение.
В общем, жили-были на белом свете такие себе люди-чумаки, и были, естественно, у них чумички. Много их было или мало – кто знает. Жили они (после пещер) сначала в трипольских селах, в глиняных хатках. Потом научились строить дома из камня - большие, многоэтажные. Те чумаки, что похитрее, обманывали тех, кто подоверчивей, уже при дележке мамонтов. Так появились богатые и идеалисты. Богатые чумаки переселялись в дворцы, которые строили умные за так и пятак. Умные жили в хрущовках и радовались.
Сначала у чумаков была одна страна. Но хитрые расплодились - командовать все хотят, а идеалистов тоже развелось немеряно, того и гляди додумаются загнать ловкачей куда Макар телят не гонял. Решили чумаки-ловкачи разделиться: кто самый ловкий – тому земли побольше, с лесами и нефтью, газом и ископаемыми (полезными и бесполезными). Младшенькие по уму меньше и получили. Но все равно зажили безбедно.
3. Новая игра - "Выборы".
Зато теперь руководящих постов стало в пятнадцать раз больше, всяких министерств и ведомств, администраций и учреждений развелось, как воды во время всемирного потопа. Хитруны и хитрюхи хорошо устроились сами и еще своим детям-чумачатам, внукам и правнукам запасли места под солнцем. А чтобы умники-идеалисты не бунтовали, для них придумали азартную игру – "Выборы" называется.
В каждой стороне организовали себе говорламент, по примеру иноземцев, назвали по-всякому – как кому приглянулось: кто-то Дума, кто-то Рада, а кто-то объединил - ДуРа получилась. Но строго следили, чтобы чумаковый электорат был занят полезным делом - ссорами и спорами, чей депутат лучше умеет лясы точить, какая партия больше трех коробов наврет, чьи обещания слаще, чья реклама громче.
4. Апельсиновый рай.
Все шло как по маслу, но вдруг заметили, что и среди чумаков-хитрунов не все одинаково ловкие. Один главный папа-чумак с зятем-меценатом самых ловких переловчили, самых хитрых перехитрили.
Стали остальные, кто не родственники, роптать и импичментом главному папе (который второй после Чумачука) угрожать. По площадям и майданам с плакатами прошлись, "Долой главного папу!" - кричали, но чепчики в воздух не бросали по той простой причине, что они уже вышли из моды.
Главный папа - ноль внимания, ждет, когда его на папство в третий раз утвердят. Да не тут-то было! Нашлись похитрее папы: кого можно – уговорили, кого надо – купили. Кричат по-прежнему: не хотим, мол, папу на третий срок!
Решил главный папа больше не рисковать. Наворовал-то он с зятем много, а вдруг электорат все отберет? Хотя где там "все"! У папы с зятем столько всего в швейцарском банке, на тысячу лет хватит. Подговорил он дважды несудимого братка-чумака вместо себя на папство выбираться. Тот согласился, благо главный папа обещал, что проблем с троном никаких не будет.
Рано только братан обрадовался. Нашлись покруче претенденты на престол. Такими соловьями пели, что у чумакового электората уши в трубочки свернулись, слезки от умиления на глаза навернулись. А тут еще цитрусовых, из-за бугра привезенных доброжелателями, задарма поесть дали от пуза! Такие все довольные. "Так!",- кричат, и все тут.
Апельсинов много было, так что решили их на знамени революции увековечить. Зимой-то холодно, так всем чумакам и чумичкам, чтобы уши не отморозили, а то не расслышат, что им с трибуны обещают-вещают, выдали шарфики апельсинового цвета.
5. Интриги и разоблачение.
Но дважды несудимый братан-уркаган тоже не дремал, сказал, что он не от папы, а сам по себе, что он еще ничего лишнего прихватизировать не успел и со всеми своими братками делиться будет. Поверили ему чумаки-лопухи, а особенно чумички: уж больно им братан понравился – высокий, тучный (в смысле почти до туч достает, особенно, когда кого-то достает). И ничего, что чумак этот уже два раза за разбой привлекался. Подумаешь - молодой был, не знал, что на престол избираться будет, да и чистый пергамент всегда в суде купить можно.
Ан, не на тех напали! Про все узнали, обо всем рассказали, в газетах написали, по ящику показали, пальчиком пригрозили: сиди, мол, не рыпайся! И хоть сильно ругался дважды несудимый братан, кричал благим матом, дескать, урою, козлы, коты трусливые, но апельсиновые чумаки шарфики на носы натянули, завозмущались: "Мы, мол, не козлы, козлы немы, а мы вон как кричим и даже не устали, апельсинчиками закусывая. И зря твоя чумичка сказала, что они надкусанные-наколотые. Никто их до нас не трогал, и не с гнильцой они вовсе, хоть и из Америки морем везли. И вообще: разом нас багато, нас не подолаты!"
Злился браток-чумачок почем зря: столько капусты на этих козлов с баранами извел, а на победу не хватило. Электорат … называется!
6. Не поделили...
Вот закончилась игра под названием "Выборы", счет пришлось в суде уточнять, штрафное время добавлять, за счет пенальти победили чумаки-любители апельсинов. Счет 3:1, бело-голубые (но не в том, конечно, смысле) проиграли.
Затаился дважды несудимый братан, а прежний папа с зятем и вовсе за рубеж укатили, пока им ревизию не устроили и полный отлуп не дали. А победители празднуют, апельсины доедают и всё поют: "Разом нас багато, нас не подолаты!".
Богато-то богато, а ведь на всех не хватило! Как стали портфели с должностями делить - тут все и началось. Кумовьев и кумушек у нового чумака-папы многовато будет, каждый себя кулаком в грудь бьёт и кричит, что это он апельсины доставал, электорат на майдан собирал, ему, значит, и портфель побольше полагается. А тут еще и не родственники права качать стали, доказывают, что без них ничего бы не вышло. Был там дед мороз один, сам главным стать хотел, да не получилось, вот и решил: сам не гам, так и другому не дам. Быстренько провел через парламент реформу, чтобы права у нового главного папы урезать. На том и порешили.
7. Борьба за власть.
Только самый любимый кум-порошен недоволен остался: хотел первым после папы стать, а электорат, будь он неладен, захотел на премьерстве лицезреть другого. Вернее, другую: была у чумаков в государстве девица-краса, круглая коса. Её так все и называли: чумичка с косой. Сама беленькая, пушистенькая, а как речь-то говорит – словно патока журчит! Некуда новому папе деваться - назначил на премьерство красавицу с косой. Стала она управлять по-новому, сама не прихватизирует ничего (вроде бы) и другим не дает. Не понравилось это новым начальникам: они-то всё ждали, когда пирог делить будут - ан, слюной подавились. Стали кумовья и кумушки папе новому нашептывать, мол, сами с усами, а у девицы усы откель возьмутся?
Слушал папа, слушал, а тут самого любимого кума-порошена обвинять стали: то ли не те апельсины купил, то ли не столько денег заплатил, как отчитался, и надоело папе (от любимых пчелок отрывают, меду поесть не дают) – решил всех с глаз долой прогнать.
Электорат понять ничего не может: девица-то чем провинилась? А Сам всё и объяснил: нечего, дескать, поперед батьки реверансы электорату делать. Ишь, удумала, обещает сейчас со всеми чумаками и чумичками делиться: мало ли что на выборах обещать пришлось (папе тоже капустки срубить хочется – детишкам на молочишко понадобится миллиардик-другой!). Правильно умные люди говорят: на всех не хватит!
8. Опять власть меняется!
Почесал новый папа в затылке и решил, что зря он со старым поссорился, зря дважды несудимого братана в подполье загнал. Со старыми делиться легче, думает: у них всего много, им кусочек пирога с медом предложу – моим деткам и кумовьям больше достанется. Подписал с дважды несудимым братаном меморандум: ни мы вас, голубеньких, ни вы нас, оранжевых, трогать ни-ни. А девица пусть, куда хочет, идет, а то всех нас разорит ещё. Так и стали жить-поживать да добра (в смысле – майна) наживать. А электорат теперь сам в затылке чешет: надул папа, крепко надул! Чумичка с косой бает: потерпите, чумачки, до новых выборов в чумаковую Раду – не за горами. На том и успокоились.
9. Опять выборы.
Перед выборами ну чисто песья гонка началась: все друг друга лают последними словами, столько секретов электорату, как оно бывает, выболтали – потом сами не рады, да не вернешь. Но чумаки-хитрецы к этому делу привычные (по принципу: гуано - это тоже удобрение), после выборов встали ранёхонько, умылись белёхонько и давай каравай (в смысле портфели) делить. Делили-делили, опять куму с дедом морозом мало показалось. Дед хочет парламентом управлять: мол, ему там все рады. Куму-порошену хочется тоже покомандовать - он и в уряде готов, и в раде не прочь. А чумичка с косой и сама поуправлять собралась: видать, понравилось конфеты электорату раздавать, комплименты за это выслушивать.
И пока апельсиновые делили шкуру неубитого медведя, дважды несудимый братан медведя-то и купил. Купил, конечно, не медведя (это к слову пришлось), а деда со всеми его потрохами. Говорят, денег дал немеряно! Вот дед мороз к дважды несудимому братану и переметнулся - и потрохи его в этом крепко поддержали: охота тоже пирога с начинкой отведать.
Смотрят оранжевые друг на друга, руками разводят, а дед мороз доказывает: "А я никогда апельсины и не любил, и вообще они кислые, а то и с гнильцой попадаются. И цвет мой любимый вовсе малиновый!". Вот так дед мороз кума-пороха переплюнул – стал чумаком-спикером называться, с братками целоваться-обниматься.
10. Дружить будем?
А самый главный дважды несудимый братан, который из подполья вылез, в самые главные по всей стране метит. По конституции-то у папы полномочий поубавилось, дед мороз наперед постарался, как знал. Теперь у чумаков премьером быть почетнее.
Пошел дважды несудимый братан к папе-пасечнику и говорит: "Ты, мол, гляди у меня, не балуй, выдвигай меня в паханы (это должность такая – папа + братан = пахан). А то у меня братков много прикормлено, враз тебе пасеку-то разнесут. Я с тобой капусткой поделюсь, вот зуб даю, а не то на тебя чумичку с косой напущу, уж она с тобой делиться не станет, всех кумовьев раскулачить обещала – сам слышал. Так что не трусь, Леопольдушка, впредь вместе делиться будем, по-братански". Врет, наверно, да кто проверять-то станет? В общем, запугал папу до смерти, обещал кума-порошена пристроить и портфелями поделиться, да еще в прихватизации трубы с газом папе не препятствовать.
11. Однажды темной ночью.
А папа-пчеловод тоже не лыком шит: чтобы чумичку с косой и всех оранжевых раньше времени не разозлить (вдруг еще на один майдан соберутся, а апельсины-то уже сгнили, и на новые денег забугорные дружбаны вряд ли дадут), обещал парламент распустить и другие выборы назначить. Обрадовался электорат, а пуще всех баба Параска. Пошли все по домам спать.
А папан-пасечник дважды несудимого братана медом десять часов кряду угощал, пока все не заснули. И вот в два часа ночи, когда еще петух трижды не прокукарекал, вышел папан к электорату. Ан, электорат-то дрыхнет без задних ног, чумичка косу расплела да тоже спать улеглась. Видать, крепко папане верила. Обрадовался папан, что никому в глаза смотреть не надо, а камера все стерпит, сказал всем чумакам, как он их всех любит – и голубых, и оранжевых, и серо-буро-малиновых, поздравил с тем, что он с дважды несудимым братаном побратался и назначает его паханом-министром всея страны.
Наутро проснулись чумаки и всё из новостей узнали. Больше всех причитала баба Параска, грозилась жизни себя лишить, насилу успокоили, домой на скотный двор отправили. Братки голубые палатки свернули, домой укатили. Довольные! А оранжевые в затылках почесали, что делать – не знают. Уж как они старались портфелей себе побольше добыть, даже в парламенте концерт благотворительный устроили (дудели в дудки на благо электората), да, видать, папане музыка не понравилась.
На другой день дед мороз Раду собирает, чтобы всем вместе порадоваться. Папа дважды несудимого братана паханом-министром при всех назначает, голосуют "за" всем скопом (свои братаны из бригады и дедушкины потроха, дорого купленные, даже некоторые кумовья голосовали в надежде, что и им обломится). Ан, облом-то и вышел: куму-порошену любимому портфель обещали, а не дали, еще кое-что пахан не выполнил, захотел себе сразу любимый папин банк прихватизировать. Папа даже обиделся и ушел с банкета. И цветы пахану не подарил, с собой унес, пусть лучше пчелки мед собирают.
А девица-краса, круглая коса, льет слезы горючие, говорит: "Никому теперь верить не буду, уйду в монастырь". Еле уговорили в монастырь не идти: тырить-то там нечего!
12. Послевкусие после апельсинов.
Грустно стало электорату, не знают чумаки и чумички, что им делать, как теперь без апельсинов обходиться будут. А новый, дважды несудимый премьер-пахан в телевизоре всем улыбается ласково, мед-сахар сулит. Чешут затылки чумаки и чумички: и хочется дважды несудимому пахану поверить, да кто его знает, чем всё обернется. Так и стоят на распутье и песню свою повторяют: "Разом нас …" (кому не лень...).
Попели - да и разошлись: жить-то как-то надо, а то коровы не доены, хлеба не сеяны, самогон не выпит... И стали опять жить-поживать, тяжко вздыхать: уж очень много хорошего на майдане обещали.
13. Ещё одни выборы.
Живут - хлеб с салом жуют, а тут и время новых выборов подходит - пора нового главного папу выбирать. Столько желающих набралось: и папа-пасечник, и братан-ураган, и дед мороз, и девица с косой (не, не с той, не в руках, а на голове)... Да не рассчитали, что братан-ураган теперь, при власти будучи (как-никак - первый министр), капусты много наворовал, есть чем чумаковый электорат подкормить!
Ничего не смогла девица-краса, круглая коса, в суде доказать - видно, не так много у нее припрятано было, на всех судей не хватило. Победил дважды несудимый братан, папство ему присудили.
Праздновал долго, портфели раздавал и пирогами казенными угощал. Даже кум-порох при портфеле оказался, каким-то министром сделали - уже есть где поживиться! Вот и поговаривать стали, что скоро страну в союз развитых европейских стран принимать будут, бесплатным иноземным сытным пирогом с сыром угощать станут. Чумаки и чумички обрадовались, на чужеземный каравай рты пораззявили...
14. Не апельсиновый и не рай.
Не знаем мы, чем там главному папе заграница не понравилось, да только решил дважды несудимый папан отменить всё, сказал: "Мы пойдем другим путем". Не понравилось это электорату (так по-научному чумаков звать стали), в затылке почесали, подумали и давай во второй раз на майдан-площадь собираться, палатки ставить, костры жечь (холодно было). Думали, мирно все пройдет, как в первый раз апельсинчиками угостят, да не так случилось, как мечталось. Мирно не получилось - стрелять стали... Погибли люди на втором майдане. А дважды несудимый побыстрее наворованное багажом отправил и сам убежал, чтобы трижды несудимым не стать.
Смутная история - кто первым стрелять начал, до сих пор не решили (история всегда такая - пройдет время, следы сотрутся, свидетели от старости помрут, тогда и решат, кто был прав, а кто виноват, чтобы угодить тем, кто на данный момент при власти).
Пока главные на майдане судили да рядили, кому при власти быть, кум-порошен на трактор взобрался (наверное, ему этот механизм танком или ленинским броневичком представлялся) и речи зажигательные провозглашать стал. А мы знаем (и он, хитрован, знал!), что электорат речи сладкие любит! Вот и выбрали его потом папой-президентом. И не помогло братцу кролику, что он пулю в лоб призывал и "Юля! Юля!" кричал. Сама Юля на коляске приехала (не "в коляске", а именно "на коляске", а то подумаете, что время машин закончилось и вернулась эра колясок и карет), но было уже поздно. Пока ее несудимый папа в темнице держал (боялся, видно!), электорат-то её маленько подзабыл. Да и голосок свой сладкий она потеряла в неволе, не услышал ее майданный электорат. Не выбрал в папы! А выбрали чумаки и чумички электоратные тракториста Петю, еще не раскусив, что не всё то сладкое, что "порошен" называется.
15. А где Лукоморье-то?
За то время, пока на майдане власть делили, кусок земли у Лукоморья потеряли. Там народ лукоморский не захотел в войнушки играть, решил: лучше к братьям-соседям по-мирному присоединиться, ведь когда-то земля Лукоморская соседской и была, пока один барин со своего плеча (с перепою, видно) не подарил эту землю, никого не спросясь.
Пока в одной стране жили, молчали лукоморцы: а что тут скажешь - одна страна, один язык. Но когда их захотели языку другому научить (даже поезд дружбы снарядили, с титушками), не понравилось никому, возмутились: наш язык чем хуже? Он и один из шести общемировых, и на нем больше классических (образцовых, всемирно известных) произведений написано. И вообще, наш это, родной язык! И показали апельсиновым, где индейцы зимуют ("фигвам" называется). А братья-соседи не отказались от лукоморцев. Посердились бывшие хозяева приморских дач и усадеб - да против ядерной державы не попрешь!
Повезло, конечно, лукоморцам, мирно всё прошло, хоть и матерились сильно некоторые вояки-чумаки и матом победить пытались. А вот в другие места папа-порох послал армию электорат усмирять, там стрелять начали и до сих пор никак не угомонятся: всё хотят пулями и снарядами накормить свой народ - ведь своими же считают луганских и донецких. Только не понятно, чего хозяевам больше надо: чтобы народ на этих землях счастливо жил или чтобы земли от этого народа освободить и в швейцарский банк заложить.
16. Дошло наконец-то!
И вообще уже до всех чумаков и чумичек доходить стало, что тракторный Петя не зря порохом прозывается: он на этом порохе капусту добывает - и себе, и деткам-внукам, и крестникам-свинарчукам. Зачем войну прекращать - уж больно выгодно воевать оказалось: папины заводы-фабрики производят "всё для фронта, всё для победы", на этом и капитал стократно приумножается, и славу непреклонного патриота добыть можно. А то, что продукция как бы не совсем годная, так война всё спишет: и снаряды, которые все на складах взрываются, и машины, в которых ездить нельзя, и запчасти, купленные втридорога у условного противника. А то, что конфеты для этого "противника" папа производит, так на всё воля "томоса" - там тоже сладкое покупают, почему бы не продавать? Деньги не пахнут, а только пухнут у папы-пороха. И жизнь сладкая была у него целых 5 лет...
17. Что бы вы думали: снова выборы!
Вот и настала пора снова главного папу выбирать. Петя тракторный уверен в себе: денег, думает, хватит всех купить, а если продаваться не станут, так уволить можно. Не повезло болезному! Уж как он ни раздаривал свои денежки, как ни кормил сладкими речами свой электорат, да народ оказался умнее: конфетами, может, и угостился, но проголосовал по-своему. Остался порох (уже не главный папа) у разбитого корыта. Всё поверить не может, что не по задуманному вышло, победил его молодой чувак, переиграл он старого лицедея-вруна, потому что честным казался, хоть и актер, а порядочность превыше всего ценить обещал. Поумнел чумаковый электорат, видно, дошло до него, что за красивыми речами пороха и грязными наветами его ботов ложь скрывается. Вот и показал тракторному, где индейцы зимуют (смотри выше).
Но и тут бывший уже папа решил напоследок всем нагадить: указы издает, своих дружбанов-свинарчуков на должности важные назначает, медальками награждает - и плюет он на всех с высокой колокольни. Думает: не достанут, а если доставать начнут, так выборы в Раду скоро, неприкасаемость-то я смогу добыть, деньжищ хватит! (Не зря за годы папства самым богатым олигархом он стал, все-таки в Раду потом попал). Да и кум - главный прокурор без диплома - поможет, небось! Зря что ли для него в Раде законы принимали, чтобы назначить можно было! Пусть отрабатывает теперь.
18. Перемен, мы хотим перемен!
А жизнь потихоньку идет, нехотя, но меняется. Не хотят в основном те, кто при папе-порохе был кум королю, кто от пирога общенародного безнаказанно и беззаконно отщипывал. Кто - кусок побольше, кто - поменьше, уж как по должности чиновничьей полагается (все в школе Гоголя изучали, все по чину берут). Стараются наглотаться пирога напоследок, а то, кто его знает... Может, и посидеть придется за этот кусок - так хоть чтоб не обидно было!
Новый молодой главный папа старается, да не всегда у него получается! Уж очень привык всем нравиться, а тут процентов восемь всем недовольны, как ни спросим. Они не работают, не сеют, не жнут, у них занятие другое - на площади собираться в рабочее время и громко кричать, что закажут. Видать, выгодное это занятие, никак не бросят!
Все советы молодому папе дают, один советник (Богом данный, говорят) даже при папином ухе пристроен, всегда шепчет, что говорить и как поступить.
Да уж лучше бы папа молодой своим умом жил, а то те, кто за него голосовал, опять недовольны: не выполнил папа предвыборных обещаний. Забыл, что ли? Вроде, молодой еще для склероза...
19. Послесловие. Успехов в Новом году!
Но не будем к папе придираться,
Пора уже нам закругляться!
С Новым годом всех поздравляем,
Успехов в Новом году пожелаем!
Мира, счастья, здоровья, добра,
Чтоб довольна была вся страна!
20. P.S. Ладно, хватит тебе читать -
Пора уже Новый год встречать!
Хотя стой, на секунду вернись:
Лайкни Бабу Ягу, на канал подпишись!
Баба Яга ведь тоже с народом:
Всех вас, друзья, с Новым годом!