«Белая армия на голову разбита. А красную армию никто не разобьет» Песня из кинофильма «Собачье сердце».
Я не выдержал и купил в «уцененке» «Молодой гвардии» книжку Булгакова «Белая гвардия» (толи рифма получилась, толи не литературный повтор). Когда-то давно, когда была приобретена мной на сданную макулатуру книга Михаил Афанасьевича, в которую входили «Мастер и Маргарита» и «Белая гвардия», естественно, из-за наличия первого, в какой-то момент я от нечего делать ознакомился и со вторым. К тому моменту мною не раз был смотрен телефильм «Дни Турбиных» (с Басовым, Лановым, Мягковым, Титовой) и надо сказать, скорее нравился, чем нет, хотя, будучи ребенком, наверное, мало что понимал в нем. От того прочтения же я помню только то, что мною было обнаружено не полное соответствие фильма оригинальному тексту. Больше ничего я не помню.
Дальше была экранизация 2012 года (и то же… Хабенский, Раппопорт, Пореченков, Стычкин, Дятлов…). Его я и за это время успел пересмотреть несколько раз. А теперь захотелось осознанно припасть к источнику. И… Михаил Афанасьевич – голова! И роман его не о том, о чем были экранизации (как мне показалось). Если в большей степени первая и чуть в меньшей степени вторая из них были о милом выживании отдельно взятой семьи в жуткой неразберихе гражданской войны, то книга… это такой зимний кошмарный сон о смерти. Бывают такие кошмарные сны, которые начинаются, как правило, очень нейтрально и даже весело, но постепенно ты… к примеру, просыпаешь на пол, а еще лучше на песок или грязь, какие-то ценные для тебя вещи и пытаешься их собрать. Если сначала в этом не видится никакой проблемы, то чем дальше, тем собрать их становиться все невозможней и невозможней. И в этом кошмар. В невозможности сохранить ценности.
Или еще того хуже, вы попадаете в ситуацию, когда вам открыто и неотвратимо угрожают вашим уничтожением и вы пытаетесь избежать этого (как правило убегая от преследователей). Но они снова предстают перед вами в самых неожиданных местах, и смерть ваша становиться неизбежной, и вы доходите до полного отчаяния, начинаете кричать, что есть мочи и … тут просыпаетесь. Поблагодарив Бога за то, что это ни чем не грозящий вам сон. В «Белой же гвардии» все гораздо тяжелее. Зимний кошмарный сон о смерти превратился в жизнь, из которой нельзя проснуться. И если сначала кажется: «Не было этого Симона вовсе на свете… Просто миф, порожденный на Украине в тумане страшного восемнадцатого года…» И только тогда, когда уже пора бы проснуться, вдруг становиться очевидным: «Только труп и свидетельствовал, что Пэтурра не миф, что он действительно был… девичьи косы, метущие снег в ночи, мороз… Значит было…»
Из такого сна нельзя проснуться. Можно только воскреснуть. И в романе это воскресение есть. Оно начинается со снов Турбина, когда доктор попадает в Рай и беседует там с «вахмистром Жилиным, заведомо срезанным огнем вместе с эскадроном белградских гусар в 1916 году на Виленском направлении». Удивительно, что такой сильный кусок не был вставлен ни в одну экранизацию. Были зачатки воскресения и в его же (Турбина) тифозном бреду. А кульминацией «и воскрес третий день по писание…» кургузая, но искренняя и сильная молитва Елены, обращенная Богородице. После чего: «Он свел голову книзу, уперся подбородком в грудину, расцепил пожелтевшие зубы, приоткрыл глаза. В них еще колыхалась рваная завеса тумана и бреда, но уже в клочьях черного глянул свет. Очень слабым голосом, сиплым и тонким, он сказал: - Кризис, Бродович. Что… выживу?.. А-га…»
Через абзац в следующей главе Булгаков уже не прячется: «Это был сам ВОСКРЕСШИЙ Турбин…» А на последней странице романа все кошмары взрослых и то, что от них осталось окончательно сметает своей непосредственностью и жизненной силой детский сон Петьки Щеглова: «Вот весь сон Петьки. От удовольствия он расхохотался в ночи. И ему весело стрекотал сверок за печкой…»
Господи, не лишай нас снов, из которых можно проснуться или хотя бы воскреснуть…
