Мы уже шестой час идем по болоту, и нет ему ни края, ни конца. И как это нас угораздило так вляпаться в обычном коротком турпоходе в районе реки Лух на границе Горьковской и Владимирской области. Конечно, умом понимаешь, что мы не в сибирской тайге, и не так уж далеко обжитые места. Но это мало помогает, когда сил уже нет, и помощи ждать тоже неоткуда, никто не найдет нас в этой бесконечной трясине. Да это и не трясина в общем, просто на майские праздники приходится большой подъем воды, и низинное редколесье превращается в кочковатую непролазную топь.
Малонаселенный прямоугольник размером примерно 30 на 40 километров, одной стороной которого был берег реки Клязьмы, а по другой идет дорога на Фролищи был известным местом для пешего и водного туризма. Почти по его диагонали проходит нижнее течение извилистого Луха, впадающего в Клязьму чуть выше Гороховца. На Лухе раньше мы бывали, а тут решили вчетвером пройтись пару дней по окрестностям, и вот, плутанули. Надо понимать, что навигаторов еще не было, крупномасштабные карты были секретные. Туристы кроме компаса максимум имели схему лесных кварталов, что достаточно, если есть лес, а на редколесье раскварталовки нет.
Чахлые березы и осины росли на кочках, где было относительно сухо. Между кочками в густой траве стояла вода, иногда по щиколотку, но чаще по колено. Мы уже начерпали в сапоги болотистой жижи и устали вырывать ноги из чавкающей грязи. Главное, что места под палатку, или даже просто для отдыха совершенно не было. Мы все убирались на одном сухом пятачке только стоя, а местность, не считая кочек, была ровная, как блин. Мы совсем выдохлись и двигались на упрямстве, за которым наступает апатия, и вероятный конец. И без того нечастый лес стал еще больше редеть, превращаясь в мелководное озеро. Вечерело, и над гнилой водой струйками стелился туман. Сюрреалистический пейзаж в сочетании с отчаянным настроением приводил к мысли, что мы чудом попали в фильм «Сталкер». «Смотрите, что это?!», - закричал Виктор, который на тот момент шел впереди. Мы быстро причавкали и нему, и уставились вперед.
На некотором возвышении сквозь туман проглядывала ржавая металлическая конструкция. После некоторого замешательства мы поняли, что видим искореженный остов небольшого железнодорожного вагона. В наших головах вспыхнула радость, да так, что чуть ноги не подкосились. Мы, разбрасывая грязные брызги, кинулись вперед, и вот уже ясно видна насыпь, и каркас вагона на ней. Мы вылезли на сухое узкоколейное полотно и, отдышавшись, осмотрелись по сторонам. Дорога шириной метра два с половиной шла напрямую через болото, возвышаясь над водой примерно на метр. Остов грузового вагона, когда-то обшитый досками, был совершенно проржавевший и перекосившийся. Ржавые, потерявшие форму колеса приросли к не менее ржавым рельсам. От всего веяло сыростью и какой-то мертвечиной. Сказать, что это очень тоскливое место, было бы чудовищным преуменьшением. «Я понял, где мы!», - сказал Виктор, - «Это Почайка!» Но и мы сообразили, что случай привел нас в мрачное сердце этих мест: заброшенные сталинские лагеря.
К тридцатым годам всю местную округу кормил лесопромышленный комбинат №195. Репрессии уже начинались, и недалеко от станции «Центральный» на ж/д ветке Ильино- Фролищи в 1931 году появился первый лагерь для политзаключенных у деревни Почайка на Лухе. Зона росла, а ближе к концу Великой Отечественной войны к лагерям для советских граждан добавился лагерь для военнопленных, просуществовавший до конца сороковых годов. Почаек стало две: Старая и Новая. Зеки трудились на лесоповале, и если посчитать численность заключенных и охраны, то это были десятки тысяч человек, возможно больше, чем жило в ближайшем городе Гороховце. Зона закрылась в шестидесятых, и Почайки были заброшены.
Эти подробности мы узнали позже, но перед отъездом в наш поход один опытный товарищ дал посмотреть двухкилометровую карту 1938 года, похожую на военную. Скопировать карту, естественно, было не на чем, но мы ее внимательно изучили. Так вот, на ней были обозначены лагеря в Почайке и узкоколейные ветки. Кстати, про детей государство тоже не забыло: село Талицы несколько выше Фролищ на карте называлось- Южская детская колония, по названию города Южа Ивановской области. Говорят, что там сидели дети- ЧСИРы, т. е. члены семьи изменников Родины. Согласно дополнению от 1937 года к закону «О членах семьи изменника Родины» в лагеря на срок до 7 лет отправлялись жена и дети врага народа, причем дети отдельно, в специальный лагерь. К 1945 году в Талицах детей не осталось, но на перевоспитание от фашистской идеологии туда прислали пленных немцев, румын и итальянцев. Даже открыли специальную интернациональную школу.
По компасу нам надо было идти вправо, чтобы выйти к мосту через Лух и дальше к Центральному. Но из любопытства мы решили пройти влево, чтобы посмотреть на остатки Почайки. Наш путь по насыпи был недолог. В багровеющих красках угасающего дня мы увидели покосившиеся деревянные вышки часовых у двойного забора. Ворота давно сгинули, и, стоя в пустом проеме, мы смотрели на ряды сгнивших деревянных бараков с рухнувшими крышами. Внутренний забор из колючей проволоки почти весь обвалился, ее остатки повсюду ржавели на земле. Пейзаж навевал ужас и щемящую тоску, ибо сколько людей сгинуло в этих болотах никто, наверное, не скажет. Сотни, тысячи, а, может, и больше десяти тысяч…
Прервусь на короткое отступление. Через много лет я познакомился с начальником лагерей для военнопленных по Горьковской области. Это был высокого роста, худой девяностолетний старик, в некотором маразме, но для своего возраста весьма шустрый и крепкий. На указанной должности он был в звании полковника НКВД, и по духу им и остался. Вспоминал он о прошлом с удовольствием, но слушать его рассказы было не очень приятно. Мне запомнилось, среди прочего, что он с обидой говорил: «Нас упрекают в издевательствах над военнопленными, но в фашистских лагерях погибли в среднем больше, чем два из трех пленных, а в наших только один из четырех!»
Мы уже собрались уходить, но тут над руинами лагеря соткался, как пузырь со дна кипящей кастрюли, белый сияющий шар. Он был большого размера, несколько метров в диаметре, и светился неярко, как огромный плафон театральной люстры. Мы замерли в ожидании, не смея ни двинуться, ни сказать слова. Шар повисел немного, и не издавая звуков стал подниматься, а потом полет его убыстрился, и он по дуге полетел к горизонту. Все явление заняло несколько секунд. Что это было я, конечно не знаю, но это был далеко не последний случай встречи с НЛО в этих местах. Об этом- продолжение