И на небе есть горы. Да, обычные, каменные. Встречаются в этих горах и плато, где растут яблоки, груши и виноград. И живут гордые, красивые люди – горцы. Они растят сады, пасут овец, пьют вино и чачу, и поют песни..
Студенческие годы щедро одарили меня дружбой с Борисом. На самом деле имя его Парис, но для всеобщего удобства, оно было несколько изменено.
Что, никак не помешало Парису быть Борисом. И наоборот. Сдав очередные экзамены, мы ( я, пользуясь великодушными приглашениями ) устремлялись из холодных зимних казахстанских степей в головокружительное тепло чудного города Тбилиси, откуда и был родом мой друг. О, Тбилиси семидесятых! Это просто отдельная большая история. Несколько позже, я побывал в нескольких европейских столицах. И мог сравнивать. Скучные, серые, похожие друг на друга европейские города. Но Тбилиси – это Нечто! Фонтан – Солнца, света, благополучия, оптимизма, дружелюбия, товаров, продуктов и услуг в многочисленных совсем не государственных магазинчиках, ресторанчиках, мастерских. В Тбилиси, как и в Греции в ту пору, было все… Даже витязи в тигровых шубах.
Насладившись прелестями большого южного города, мы с Борисом, шли на один из стихийных автовокзалов, и…. Что бы ни говорили любители очернить наше прошлое, но, ничего у них не получится. Наш автопром, хотя и был, как бы, несколько отставшим в предоставлении комфорта, но с технической стороны – образчик надежности и непотопляемости. Автобус – «ПАЗик» - один из таких примеров. Ох, как долго и тяжело ему, полностью набитому колоритными пассажирами взбираться по бесконечному горному серпантину. Далеко внизу остались игрушечные домики селений. Дивных красот ущелья переплелись многочисленными змейками, растворяющимися в сизой дымке, словно в дыму множества кальянов. Еще один рывок , и вдруг… Облака, которые мы видим обычно над , оказались под… Внизу. Все скрылось за ними. Мы оказались на небе… Еще несколько минут, и мы приехали. Здравствуй, Рай!
Все ( СССР ) обвалилось стремительно, И, как всегда, «зима» пришла неожиданно. Под завалами новейшей истории осталось личное. Крутая карьера. Белоснежная «Волга» по утрам к подъезду, с очень круглыми номерами, которым бедняги – гаишники вынуждены были (да и остались ) «отдавать честь» ( правда, не всегда имеющуюся в наличии ). Статус. связи и т.д. Моя Братия, в среде которой я жил и работал, относилась к той категории, которая считалась идеалистами. Нашим знаменем была Идея. Потому, случившийся исторический катаклизм, оказался очень болезненным. Нужно было начинать «новую» жизнь в чуждых нам по духу условиях. Кооператор, челнок, торговец, таксист, контрабандист, ресторатор, «бизнесмен». Не знаю, каких святых благодарить, с большим трудом. но удалось никого не убить ( хотя достаточно часто возникали моменты когда рука тянулась к … ), не предать, не обмануть, не оклеветать. Грехи попроще, как бы и не в счет! Новая жизнь потихоньку налаживалась.. И я возгордился. Возгордился тем, что, как мне казалось, оказался сильнее обстоятельств. Возгордился тем, что в моих карманах всегда хрустели купюры. Я стал с некоторыми серыми чувствами относиться к тем, кто «не умел» заработать.
Сколько великих поэтов и художников талантливо и красочно изобразило нам майскую грозу. Последний урчащий раскат весеннего грома, и тут же, из-за убегающих облаков прожектором тепла и света ласковое солнышко… Ликуют птицы и переливающиеся каплями дождя цветы. Воздух наполнен нектаром. Весь джинсово - лощенный, в остроконечных пижонских туфлях, самодовольный и "счастливый" я подъезжаю на очередной новенькой «Ладе» к нужной мне конторе. Выхожу из машины. Нажимаю кнопку сигнализации и… Мир вокруг меня начинает стремительно вращаться, закручиваться. Я падаю. К большой своей досаде (джинсовый прикид - то новый ), успеваю заметить, что падаю в лужу….
Никакого сюрреализма! Все предельно натурально и… материально! Я оказался единственным пассажиром «ПАЗика». Точно такого, который вез нас когда-то с Борисом на вершину, на небо. Только теперь я здесь один! На заднем боковом сиденье. Нет не один! Есть еще водитель. Он огненно рыжий и стопроцентно золото-фиксатый! Он задористо мне подмигивает и включает передачу: - Поехали! Автобус стремительно прыгает в бездну. И несется все более и более ускоряясь по спирали вниз. Скорость настолько велика, что все, что за окнами авто слилось в сплошной водоворот. Водитель проявляет чудеса изворотливости, успевая бешено вращать руль. Незакрепленная запаска болтается по салону, как пойманная рыба в ведре, то и дело угрожая отдавить мне ноги. Пыль, поднявшаяся с пола, забивает глаза и нос. И тут я понимаю, что произошло. До меня доходит….
– Тормози! – кричу я сквозь рев двигателя водиле. В ответ он лишь ослепительно смеется. – Эй, ты муд… ( мужчина ), я сказал "тормози!" В ответ получаю от него всем известный по американским фильмам оскорбительный жест, означающий в данный момент примерно следующее: - Извини, дорогой, не могу!
От подобного свинства, я вскипаю и хочу бросить в него балонный ключ, выкатившийся откуда-то из под кресел. Глумливая улыбка мгновенно исчезает с его… физиономии и он громогласно орет: - Да успокойся, ТЫ!!! Сейчас уже приедем! Так громко и выразительно, что я цепенею.
Заскрежетали тормоза, «ПАЗик» дернулся в последний раз и остановился. Установилась тишина. Пыль начала быстро оседать в салоне. Я глянул в окно. Нагромождение камней. Вход в какую-то пещеру. А на входе…!!!! Встречающие «официальные» лица. Достаточно большое семейство очень шумных, веселых и суетливых хвостатых особей обоего пола. Увидев меня, детишки радостно запрыгали, и наперебой завизжали: - Он наш! Он наш! Он наш! - Как там у вас говорят, - снова повеселел мой персональный водитель – «Финита ля комедия»». Ты – наш! Сказать, что я испугался, это – ничего не сказать. Я смертельно испугался! Тысячи и одна мысль мгновенно пронеслись в моей голове. И я ухватился за последнюю… Среди «Свидетельств» и «Дипломов» об окончании чего-либо, есть у меня диплом универа «марксизма-ленинизма», в котором, в графе факультет, указано – «научный атеизм». Все, что я к тому моменту помнил из «научного атеизма» я вложил в свой ОТЧАЯННЫЙ ЗОВ , обращенный к Объекту моего «научного» атеизма…
Я открываю глаза и вижу перед собою лицо склонившейся сердобольной тетеньки, вытаскивающей меня из лужи…