Передача «Особое мнение»
Алексей Нарышкин: отмечали коммунисты в минувшие выходные 140 лет со дня рождения Сталина. Вы что бы им передали, в связи с этим? Люди несут портреты, у них есть лозунги разные, цветы они несут к могиле.
Андрей Кураев, дьякон: Знаете, если бы мы присутствовали в каком-то дискуссионном центре на Марсе и марсиане обсуждали бы сложные проблемы земной истории, в том числе, советской трагедии, российской трагедии 20 столетия, то там я был бы готов выслушать самые разные точки зрения – вплоть до самой радикальной апологии того, что власть тогда делала с людь
Но мы не марсиане, мы живем все на той же планете, и главное все в той же стране. И вопрос для меня самый главный такой… знаете, в советские времена люди, которые были поумнее, социологи, говорили, что термин «сталинизм» надо изъять из употребления, потому что он ненаучен. Это такая журналистская находка. Все гораздо серьезнее – может быть, дело в самой структуре социалистического общества, социалистической идеи.
А я бы поставил вопрос еще уже. В последние годы мне приходится с горечью, скрепя сердце и стиснув зубы, скрипя зубами, соглашаться с теми тезисами, которые раньше я сам считал как крайне русофобские и с которыми я полемизировал.
А именно, вопрос о связи как таковой нашей национальной истории на всем ее огромном тысячелетнем протяжении с этим сорокалетним отрезком так называемого сталинизма, что это какая-то странная девиация, какое-то противотечение, против мейнстрима в нашей национальной истории или же это вариация на тему лейтмотива нашей истории? Истории национальной и истории в том числе культурной, православно-византийской.
И знаете, пожалуй, видя, с каким гиканьем и восторгом сейчас возрождается сейчас СССР-2, как люди «готовы повторить» все подвиги, подвиги советской эпохи, — я, пожалуй, склоняюсь к тому, что кажется просто какие-то особенности нашего культурного генофонда стали просто предельно ярко обнажены.
А.Нарышкин: Признаки того, что сталинизм возвращается? Потому что гиканье «можем повторить» это только слова.
А.Кураев: Почему же слова? Посмотрите, что происходит — начнем с милитаризации сознания. Да?
А.Нарышкин: Да.
А.Кураев: То есть, когда все эти детские парады в военной форме, ОМОНовцы в школах, всякие кадетские корпуса. И если бы это были просто кадетские корпуса, а то, понимаете ли, у ФСИН свои кадетские корпуса, у ОМОНа свои, у Росгвардии свои. То есть такое ощущение, что профессия охранника — это то, что должно закладываться в людей с детства. И профессия вертухая, героизация максимальная. Это конечно же апология всех страниц советской истории самых темных на уровне федеральных масс-медиа. До предела, конечно, доходит крик-шоу на федеральных каналах, где уже откровенно эта апология ведется. Впрочем, и официальные лица тоже норовят таргетировать страницы, которые уже были осуждены – начиная с того же пакта Молотова-Риббентропа. И многое другое.
Опять же, серьезные ограничения свободы слова, свободы политического действия, свободы манифестации своей политической воли. И вплоть до гонения на сектантов.
А.Нарышкин: Но еще не расстреливают людей, согласитесь.
А.Кураев: К этому же очень легко дальше перейти. Учитывая, что в нашей стране смертная казнь не отменена, на нее только мораторий наложен.
А.Нарышкин: Ну, 20 лет с Путиным все же прошло без смертной казни.
А.Кураев: Дело не в Путине, как и дело не в Сталине. Дело в том, что если провести референдум: «скажите, вы за введение смертной казни?» — думаю, что большинство…
А.Нарышкин: У нас есть опросы социологические — больше половины уже говорят «за».
А.Кураев: И вот та легкость, с которой даже молодые люди говорят «зато мы геополитическое влияние имели» и это искупает слезы конкретные русской бабушки и так далее, у которой не было ни пенсии, ни паспорта в ее колхозе — вот это удивляет.
А.Нарышкин: Путин на прошлой неделе говорил, что приравнивать сталинизм в Советском Союзе и сравнивать с гитлеровской Германией это цинизм, только необразованные люди могут позволить себе сравнивать два режима.
А.Кураев: Значит, я недостаточно образован. Мое образование университетское учит, что если я вижу некое существо с длинной шеей, в пятнышках, с маленькими рожками на голове, то весьма вероятно, что это жираф. То есть вопрос в том, какие признаки вы будете считать квалификационными, какие будут значимыми — хорошо, об этом можно говорить.
Хорошо, а что родственно сталинизму? А вот маоизм родственен сталинизму? А режим Пол Пота родственен сталинизму? Хорошо, скажу так: между режимом Пол Пота и нацизмом можно провести все-таки какую-то параллель? Или тоже нельзя? Неужели же немецкий нацизм был такой уникальный феномен, что нигде никогда больше подобного не рождалось?
А когда я смотрю, что у них одинаковая музыкальная культура, одинаковая архитектура, одинаковая риторика, одинаковая стилистика, одинаковая политика, в конце концов? Почему я не имею права дальше пойти и говорить, что да, есть сущностные вещи.
Более того, в свое время советская власть сама себя опознавала в этом фашизме. Классическая история это, во-первых, история фильма Михаила Рома «Обыкновенный фашизм», который просуществовал в полузапрещенном состоянии в брежневское время – потому что власть четко понимала настолько четкие и очевидные параллели.
Второе — это судьба книги и философа Желю Желева, который позже стал президентом Болгарии, в 90-е годы, но в начале 80-х годов его выгнали из университета за книжку под названием «Фашизм», где он дал объективное социологическое исследование, что такое фашизм, его структура, этого общества, квалифицирующие признаки. И болгарские коммунисты узнали себя.