Начало здесь
— Следы, так и так, вы оставите, а потом вас видели жена и дочь!
— Я работал в перчатках, Эльдар Фомич, причем в резиновых двойных. Как вы писали, тонкие перчатки могут оставлять следы, а другие — ворс или остатки кожи... Кроме того, я загримирован. А приду к себе, сожгу парик, перчатки и ботинки, у меня каблук стоптанный, а это следует...
— А как вы сбудете награбленное?
— Пройдет время, переплавлю золото и серебро, я кое-что смыслю в физике твердого тела, смастерю широкие обручальные кольца и продам зубным техникам, как наследие незабвенной бабушки... Вот вы шепелявите, возможно, часть вашего к вам и вернется в виде вставных протезов...
— Вас поймают раньше!
— Я продам переплавленные драгоценности в Кушке или на Камчатке, и не сейчас — мне спешить некуда. По номерам купюр меня тоже не найдут, все потрачу в отпуске, разменяю у торговок на базарах Крыма, Кавказа, Прибалтики и Средней Азии. Вот!
Воцарилось молчание.
— Я знаю, что вы думаете, Эльдар Фомич. Сейчас мы положим трубки. Вы набираете номер милиции. За семь минут здесь будет машина. А я упакован — две минуты, и растворюсь в толпе возле универсама, еще три минуты — и я в метрополитене. Руки пустые, драгоценности за пазухой. Как задержали рецидивиста в вашем рассказе? Он почувствовал, что хозяин нарочно затягивает разговор. Убегал, как загнанный заяц, и оставил на торчащем гвозде кусок рукава. К тому же, дворник приметил возле двора желтую «Ладу». Через час эту машину задержал пост ГАИ далеко за городом. Краденых вещей у водителя не нашли (он успел передать чемоданы сообщнику в городе), но вора прижали дыркой на рукаве и соответствующим куском материи на гвозде...
— Послушайте, юноша, — задушевно сказал Эльдар Фомич. — Уверен, что мы подружимся. Более того — я посвящу вам следующую повесть. Согласитесь, это гораздо приятнее, чем трястись по ночам над краденым...
— О нет! Трястись я не буду. Я не только внимательный читатель, я, извините за нескромность, вор-психолог. Думаю, вы не заявите о краже. Потому что хотите того или не хотите, а своими произведениями вы якобы учите жить наш славный уголовный розыск. Подадите туда заявление — стыда не оберетесь. А кто после этого будет верить вашим художественным домыслам? Логично? Логично! Размышляю дальше — ваши последние публикации свидетельствуют об определенном творческом кризисе. Все как-то упрощенно, надуманно. А случай со мной даст вам прекрасный жизненный материал. И, наконец, перепадет на орехи Маргарите Петровне. Думаю, это она толкает вас на халтуру. Неприятно повторяться, но ваша половина — меркантильная и скупердяйка. Даже рубля за проверку газа не дала. Зато дочь Мирославу вы воспитали замечательно, она презентовала мне два рубля. Дело, разумеется, не в деньгах, а в уважении к чужому труду...
— И вы смеете говорить об уважении к чужому труду после того, как с отмычкой залезли в мой дом! — взорвался Эльдар Фомич.
— Прошу без художественного домысла, отмычки не было! — парировал вор-дебютант. — Маргарита Петровна так хлопнула дверью, что защелка отскочила от удара. Я вошел в приоткрытую дверь.
— И такое не впервые! — выпалил Эльдар Фомич.
— Вот видите, к чему приводит отсутствие воспитательной работы! Я отдал бы все браслеты, если бы мог прослушать вашу профилактическую беседу с Маргаритой Петровной... — и в трубке раздались короткие гудки.