В средневековой Сибири большие проблемы были именно из-за чиновников.
Читая документы и исследования по истории средневековой Сибири я невольно спрашивал, а почему вроде бы государственный аппарат неплохо справляющийся в центральной России, в Сибири вдруг давал сбои, да ещё какие! Оказывается, большую роль в этом играло самодурство некоторых воевод.
Напомню, они назначались в Сибирь на два года. За это время они должны были сколотить капитал, так как потом несколько лет эти чиновники не имели права занимать другие государственные должности. В кремлёвских палатах были уверены, этих денег, полученных на воеводской должности, должно хватить с лихвой на безбедную жизнь. Вот иные и рвали сколько можно и где могли дотянуться. Хотя их можно в чём-то оправдать – государство не платило жалованья. В общем, вот тебе должность и крутись как можешь. Потому и стремились иные наложить свою лапу на все мыслимые и немыслимые источники дохода, которые были в то время в Сибири.
Напомню, это была давняя традиция «кормления», когда чиновник должен был зарабатывать себе на жизнь. Вот здесь и кроется традиция взяток и прочего. А мер против этой практики правительство не предпринимало, наказание зарвавшихся воевод было редким исключением из правил. Обычно ограничивались проведением сыска и денежной пеней в пользу пострадавшего.
Сохранилась жалоба на князя Ухтомского, руководившего Мангазеей. Отчаявшиеся люди писали в Москву:
«Шили они двадцать шуб из соболей, для провоза в Русь. А последняя шуба ценою с полторы тысячи рублев была для князя Петра Ухтомского».
Далее в этой челобитной они добавляют:
«А князь посылает на службу в лучшие зимовья своих людей для своей безраздельной корысти, и они привозили ему добрые соболя. А которые люди, государь, радели ясак для тебя, и тех он на службу туда не отпускал».
А вот это уже Москву взволновало, ибо это прямое посягательство за закрома Родины. Впрочем, результатом этого скорбного послания царю стало то, что самих жалобщиков князь посадил в тюрьму.
Поэтому, хоть какого-нибудь контроля, царские власти назначали на места по два воеводы. Происшествие с Ухтомским весьма показательно, как безраздельная власть может сказаться на службе, дело в том, что посланный с ним дьяк Пётр Теряев по дороге из Москвы в Мангазею умер.
Если здесь учесть полную оторванность от центра, полнейшую безнаказанность, амбиции, то эти факторы просто не могли не привести к злоупотреблениям царских воевод. Играла свою негативную роль и давняя русская традиция кормления, говоря иными словами, занимая какую-то должность, человек сам обязан был зарабатывать себе на жизнь, так как государство зарплаты ему не платило. Коренных мер против этой практики правительство не предпринимало долгое время и наказание зарвавшихся воевод было редким исключением из правил. Обычно дело ограничивалось только проведением сыска и денежной пеней в пользу пострадавшего.
Иногда эта практика двоевластия приводила к серьёзным последствиям.
С 1629 по 1630 год в Мангазее служило два воеводы: Григорий Иванович Кокорев и Андрей Фёдорович Палицын. Старшим воеводой был назначен Кокорев, за эти два года он оставил неизгладимый след в истории всего Мангазейского уезда. Эти начальники, на которых было возложено государственное дело, поссорились между собой. Судя по всему, их неприязнь началась ещё в дороге, если не раньше, в Москве. Видимо одной из причин стали амбиции, чей род древнее и лучше. Но как бы там ни было, уже в дороге они плыли на разных кочах. А в закрытом пространстве городка, где все на виду, развлечений практически никаких, вражда разгорелась со страшной силой. Дело дошло до того, что Палицын не выдержал и, опасаясь «смертного убойства» от Кокорева, вынужден был из укреплённой части городка переехать на посад. Там люди построили ему новый двор. Кстати, это ещё больше сблизило младшего воеводу с мангазейским обществом, и в течение всего 1630 года он возбуждал людей против Кокорева, общаясь уже непосредственно с народом. Дело у них дошло до пальбы из пушек.
Так что для русских людей нелёгкие времена были во все времена. Многие воеводы грабили их нещадно, пользуясь своей полной безнаказанностью и зависимым положением народа. От домогательств местной администрации были освобождены только представители крупных купцов и посланцы царствующего дома. В Москву, конечно, пытались жаловаться на воеводский беспредел, но это мало помогало. Назначаемые на два года руководить Мангазеей, воеводы должны были всеми правдами и неправдами сколотить капитал.
Доставалось и местным аборигенам. Сохранилось письмо местного князца Ледерейко:
«Нас сирот твоих грабят и обидит всякою обидою. Берёт с нас насильством и грозя всякою грозою со всей самояди за пять лет – соболя и бобры. И нам сиротам твоим ни топора ни ножа ни котла купить и промышлять твоего государева ясака стало нечем. А иная, государь ясашная самоядь от насильства и грабежу стали наги и босы и вконец погибнем. А иная самоядь от насильства и грабежу разбежалась».
Обращает внимание на себя то, как хитро князёк обратил внимание на своё бедственное положение, чётко указывая царю, что в случае чего его казна может не получить вожделенный ясак.
К сожалению, так и не ясно, кто писал все эти слёзные челобитные царю, ведь инородцы русской грамоты в то время не знали.
Подробнее об этой истории можно прочитать в моей книге
Статьи: "Вши в Европе, Или как соболь Русь спасал"
"Торговать или воевать. Главное отличие России от Запада"
Если статья была познавательна, ставьте т.н. «лайк» и не забудьте подписаться.
Ваш. В.Л.