Еврейские корни незаконнорожденного сына - факт, ставший самым болезненным в биографии Николая Ивановича Корнейчукова (именно так звучало настоящее имя Корнея Чуковского).
Коля родился в 1882 году в Санкт-Петербурге, но уже в возрасте всего нескольких лет оказался в иудейской столице империи - Одессе. Его мать, крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчукова, была прислугой в доме его отца, потомственного почетного гражданина Одессы Эммануила Соломоновича Левенсона. Судя по всему, они любили друг друга, но брак между иудеем и христианкой в Российской Империи был запрещён. К тому же не только вероисповедание могло стать камнем преткновения: Левенсон был мальчиком из небезызвестной еврейской семьи, а Екатерина, крестьянка с Полтавской губернии, лишь работала прислугой в его доме. Тем не менее, это не помешало им нажить двоих детей: старшую Марусю и младшего Колю. Левенсон оставил гражданскую жену примерно через 3 года после рождения Коли. Отчество незаконнорожденным детям не полагалось, поэтому в разных документах Коля прописывался как выдуманный Васильевич или Степанович. Не удивительно, что его первые литературные труды выпускались под псевдонимом, а впоследствии свой псевдоним "Корней Чуковский" он и вовсе решил узаконить. Отчество Иванович также выдумал себе сам.
Так Корней Чуковский совершил своего рода акт уничтожения порочащих фактов. В своих дневниках Чуковский вспоминал, что мама однажды подарила ему обручальное кольцо, которое носила 45 лет. Значит родители Корнея всё-таки были обручены, но так и не венчались.
После расставания гражданских, супругов Екатерина с детьми покинула враждебный Петербург и отправилась в тёплую Одессу. Левенсон же нашёл себе супругу из "своего круга". Новая и, главное, настоящая еврейская жена Клара Рабинович была одной из первых женщин-врачей России. Вместе с ней он жил в Баку, где открыл первую типографию.
Корней Чуковский однажды напишет в своём дневнике: : «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) был самым нецельным, непростым человеком на земле… Мне казалось, что я единственный — незаконный, что все у меня за спиной перешёптываются и что когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня… Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал…»
После переезда в солнечную Одессу жизнь Коли не стала гладкой. Здесь его ждало позорное отчисление из гимназии после выхода «циркуляра о кухаркиных детях» и первые литературные успехи случились с уже Корнеем здесь же, но об этом во второй части завтра!