Когда я сочинял роман “Ересь” про генерала Торопилу, то в моих руках оказались материалы о криобальзамировании - замораживании человеческих тел в жидком азоте. Имелись у меня и адреса американских криоцентров...
В Мичигане я нырял, пил коку и смотрел по ТВ процесс Симпсона. Этот чернокожий богач отрезал боелокожей жене голову, и адвокаты отмазывали его от электрического стула.
- Вот если б эту голову сразу заморозить, - подумал я как-то вслух.
- Зачем замораживать голову? - удивился кузен Питер Рекшан, урожденный американец.
Я объяснил, показал бумажку с адресами...
На следующий день мы припарковались возле здания с надписью на фасаде “Крионикс Институт”. Точно в таких же зданиях по соседству расположились оптовая база “Пицца-пицца” и фабрика пуговиц и подтяжек.
Нас встретила пожилая пара - мистер и миссис Этингеры. Показали офис и зальчик для совещаний. На стене висели фотографии в рамках.
- Она возглавляла институт и ушла десять лет назад... Он был мотор, наша душа. И ушел семь лет назад, - объяснял дедушка Этингер.
Все это звучало так, будто люди вышли за пиццей или пуговицами. Мне же не терпелось увидеть ТО САМОЕ, но я не знал, как спросить. Петя помог, и дедушка ответил:
- Да, конечно. Пройдемте.
Мы прошли в цех, или точнее на склад величиной в две баскетбольные площадки, и остановились возле здоровенного куба.
- Здесь производится постепенное замораживание. Были проблемы с деманджом оф бади.
- Демандж! - вздрогнул Петя. - Ломались замороженные конечности!
В углу склада стояло ТО САМОЕ, похожее на экспонаты из музея космонавтики.
- Здесь, - объясняет мистер Этингер и показывает на космический аппарат типа “Союз”. - Здесь моя первая жена и мама. А здесь, - дедушка переходит к “Аполло”. - Здесь четверо замороженных пациентов, любимая собака одного из пациентов и две его кошки.
В третьем контейнере находилось еще семеро. В углу помещения стоял новый, еще пустой агрегат. Какой-то узкий и мелкий. На корточках они, замороженные, что ли?
После я фотографируюсь на фоне, так сказать, и провожу в офисе переговоры о продвижении бессмертия на российский рынок. Излагаю позицию генерала Торопилы и сообщаю о месте для мавзолея в Мартышкино.
- Мартышкино - это хорошо, - соглашается дедушка Этингер.
У каждой секты есть желание зацепить крутого парня. Кришнаиты такого зацепили. Один из Фордов в годы хиппизма подарил секте особняк в мавританском стиле и пару улиц с домами по соседству. Теперь под Детройтом в подаренном особняке рядятся-молются кришнаиты, получают фордовскую стипендию. Что-то вроде молельного дома с буфетом.
Кузен Питер Рекшан привез меня к сектантам на обед. При входе за конторкой стояла женщина средних лет в обычном цивильном платье. Петя представил меня кришнаитке.
- Это мой кузен из России.
Кришнаитка вдруг обратилась ко мне на родном наречии:
- Вы русский? Вы говорите по-русски?
- Да, - осталось согласиться, - я только по-русски и говорю.
Ее звали Алла. Она соскучилась по языку. Ее муж, гитарист из известного еще в Союзе джаз-рокового ансамбля, бьется где-то в Нью-Йорке за место под солнцем. Она же провела два года на кришнаитской ферме в Пенсильвании. Теперь вот монашкой-клерком здесь.
- Так и быть, - сказала Алла. - В семь часов являются боги. Я вам покажу.
Мы отправились с Петей в буфет-ресторацию пробовать всякую кришнаитскую требуху. Пришло мое время платить, и я спросил у кузена, как давать чаевые.
- Монахи чаевые не берут, - ответил Петя, - хотя можно и спросить.
Расслабленный официант информировал нас о том, что он не монах.
- Он просто друг повара, - перевел Петя и я дал на чай.
В семь вечера Алла провела нас на галерею, обрамлявшую кубатуру мавританского зала. На ковриках бритоголовые янки бормотали молитвы. Петя посмотрел на часы - 19:10.
- Боги задерживаются, - объяснила Алла.
Тут из-за двери вышел лысый дядька с колокольчиком, завернутый в простыню. Отдернул шторку на противоположной стене. Показались три золоченых идола, похожие на цыган...
Вот так всегда. Сперва опаздывают, а когда являются - лучше не смотреть..
Поехали мы на тачке в Нью-Джерси смотреть могилу Деникина. После мои православные приятели завернули в русскую деревушку Литтлвуд помолиться. Затем мы зашли в русскую трапезную на ланч. Несколько старушек в скорбных платочках сидели вокруг костистого бородатого батюшки. В углу столовки находилась дверь в актовый зал и на двери висела звезда Давида.
- Жуть какая! - остолбенели приятели-православные.
Батюшка опрокинул стопарь. Приятели мои подошли к нему представиться, а представившись, спросили про Давида.
- Это все Шульц, немец, хозяин нашего русского клуба, - улыбнулся батюшка. - А это иудеи-раскольники. Они верят во Христа, и вот их лютые хасиды гоняют по Нью-Джерси. Шульц им по субботам сдает помещение. Так они скоро уйдут.
Действительно, из зала потянулись раскольники. Один из них снял звезду Давида, перекинул через плечо, как ковбой лассо, и вышел на знойную июльскую улицу.
“После нам предстояло осмотреть еще сад, бассейн для плавания, гидроплан и цветники, но тем временем опять полил дождь, и стоя все втроем у окна, мы глядели на рифленую воду залива”, - цитата из романа Скотта Фицджеральда “Великий Гэтсби”. События книги разворачиваются на Лонг-Айленде в начале двадцатых годов в районе фешенебельных вилл. И вот я сам посреди годов девяностых осмотрел сад, бассейн и цветник. Идет дождь. Дима, экс-секретарь райкома, говорит мне:
- Помнишь старину Скотта? Я всегда мечтал иметь виллу на Лонг-Айленде. Даже когда маршировал под красными знаменами. Теперь и папа сюда приезжает.
Папа, как говорили, служил раньше в Москве министром. Так на планете Земля работает золото партии. Работает хорошо. А еще говорят, что экономика социализма не эффективна.
В Нью-Йорк я вернулся из Мичигана в шесть утра и, перекинув гитару через плечо, стопорнул такси.
- Сет авеню, - бодро обратился к чернокожему драйверу.
- Куда? Что это? - удивился водила по-английски.
- Сет авеню, - повторил я не так уверенно.
- Да где это, черт возьми?! - не понимал таксист. - На Манхеттене?
Это было на Манхеттене. Рукой подать.
- Сет авеню! - повысил я голос и показал три пальца.
Драйвер увидел пальцы и воскликнул:
- Ах, сет авеню! Так бы и говорил. Поехали!
Что-то с моим английским было не в порядке.
В одном из карманов джинсов у меня лежала новенькая русская пятидесятидолларовая купюра, в другом - два мятых американских бакса и мелочь. Когда такси остановилось возле искомого дома, то с меня причиталось с чаевыми всего-то пять долларов. Я гордо протянул пятьдесят. Водила взял полтинник, понюхал, повертел пальцем у виска:
- Если б я столько заработал, то уже дома б жену тра-та-та!
Пришлось ему утешиться мятыми баксами. Вот она, проклятая русская мафия в действии.
Продолжение тут
- Предыдущая глава
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!