Символизировавшие некогда мощь советской империи образцово-показательные поселения шахтеров и энергетиков в труднодоступных горных регионах Средней Азии сегодня похожи на жертвы бомбардировок.
В шестидесятые годы прошлого века Москва начала создавать энергетическую базу Среднй Азии. Высоко в горах в сотнях километрах от больших городов строились плотины, шахты. При стройках социализма создавались поселения - прообразы городов светлого коммунистического будущего.
В образцово-показательные города, символизирующие мощь советской империи, способной освоить даже отсталые отдаленные окраины, ехали добровольцы со всего Советского Союза.
Так высоко в горах образовались «русские» островки: Рогун, Нурек, Малисай, Шуроб, Янгиабад. Коренные жители жестоко завидовали переселенцам. У приезжих была великолепная зарплата, в новоявленных городках обязательно наличествовали кинотеатры, стадионы, а ассортимент магазинов соперничал с московским. Сегодня почти все эти поселения превратились в города-призраки.
Так, например, в восьмидесятые годы шахтерский город Шураб был известен как «кочегарка» всего Таджикистана. Это был русский "островок". Жители окрестных кишлаков ездили сюда как на экскурсию. Получить здесь квартиру считалось огромной удачей. В городе было московское снабжение, людям платили очень большие зарплаты. Стиль жизни здесь был вполне европейский и все местные таджики свободно говорили по-русски.
Когда попадаешь в нынешний Шураб, создается впечатление, что город пострадал от массированных налетов вражеской авиации: руины домов, редкие, с испугом глядящие на приезжего, одетые в лохмотья люди. Лишь полустертые вывески - клуб, магазин, Дом культуры - напоминают о том времени, когда в этом страшном месте была совсем другая жизнь. В восьмидесятые годы в городе проживали около 16 тыс. человек. Сейчас здесь осталось четыре тысячи жителей. Главная причина бегства людей - закрытие большинства шахт. Если в советское время в год добывалось около 10 млн. тонн угля, то сегодня от силы 30 тыс. тонн. В советское время здесь работало 3 тысячи рабочих, а сейчас лишь около 400 человек.
Зимой дома не отапливаются, температура в квартирах опускается ниже нуля. Водопровод в городе фактически не работает и местные жители вынуждены выстраиваться с ведрами у машин с цистернами. Трехкомнатную квартиру в Шурабе можно купить за несколько сот долларов. Но даже за такие деньги их тут не покупают. Дома попросту ломают, а добытый строительный материал вывозят жители соседних кишлаков. Бывший городской парк, которым когда-то так гордились шурабцы, сегодня превращен в пастбище для скота. А стадион, где когда-то любила тренироваться уроженка города пятикратная чемпионка мира по гимнастике Нелли Ким, сегодня распахан под огороды.
Пожалуй, в наиболее плачевном положении оказались здесь местные русские – их в городе осталось около 800 человек, и почти все они пенсионеры. В отличие от таджиков, у них нет родственников, которые могут помочь им. Чтобы хоть как-то свести концы с концами местные славяне ходят пешком в находящейся в 12 километрах районный центр Исфара и продают на базаре личные вещи.
Другим таким русским анклавом был город Чкаловск на севере Таджикистана. Это был первенец атомной промышленности СССР: из урана, добытого и обогащённого здесь, был запущен первый атомный реактор и сделана первая советская атомная бомба. После распада СССР город покинуло около 80 процентов населения. В опустевшие квартиры заселились жители окрестных деревень. И сегодня этот бывший первенец советской энергетики практически не отличается от обычного таджикского кишлака.
Похожая судьба постигла почти все такие городки. Однако есть, по крайней мере, одно исключение. Шахтерский городок Янгиабад (раньше здесь добывали уран) выручила относительная близость к Ташкенту. Ташкентцы стали скупать квартиры в Янгиабаде (стоимостью меньше 1000 долларов), как дачи. Конечно же, запущенность сохраняется в Янгиабаде и сегодня. Так, например, памятник Петру Чайковскому из-за обветшалости приобрел неожиданные черты: у композитора появилась «маска» и он стал похож на Фантомаса. Однако для этого неожиданного курорта это оказалось даже плюсом: ташкентцы любят фотографироваться у этой новой «достопримечательности».
Сегодня в Янгиабаде трудно увидеть шахтеров, однако и зимой и летом полно ташкентцев. Летом здесь можно спасаться от ташкентской жары и бродить по горам, а зимой кататься на горных лыжах. Так, один предприимчивый местный житель построил здесь небольшую канатную дорогу и оборудовал трассу. И, по горькой иронии судьбы, грандиозные планы Москвы по покорению труднодоступных горных районов Центральной Азии закончились появлением небольшого курортного городка в 100 километрах от Ташкента.
Конечно же, «мертвые города» встречаются не только в Средней Азии, это явление характерно для многих, в том числе развитых стран мира – вспомним, хотя бы бывший американский центр автомобилестроения Детройт, где в запущенные опустевшие гетто превратились многие районы города.
Однако, в других странах вместо опустевших городов появляются новые. В Средней Азии же, за исключением Казахстана, этого не происходит. Республики Центральной Азии все более напоминают типичные страны третьего мира, а пришедшие в упадок бывшие «стройки века» служат лишь напоминанием, что не так давно в этом регионе была совсем другая жизнь.
