В тачке Абдулла сидел за Пари, опершись спиной о дощатый бортик, а сестрины позвонки упирались ему в грудину, в живот. Отец тащил их вперед, Абдулла смотрел в небо, на горы, на тесные ряды округлых вершин, смягченных далью. Он глядел в спину отцу, на его склоненную голову, на облачка красно-бурого песка, что поднимал тот при каждом шаге. Караван кочевников кочи обогнал их по дороге – пыльная процессия звякающих колокольцев и стенающих верблюдов, а женщина с подведенными кайалом глазами и волосами цвета пшеницы улыбнулась Абдулле.
Ее волосы напомнили Абдулле мамины, и он опять затосковал – такая она была нежная, от рождения счастливая и всегда растерянная перед людской жестокостью. Он помнил ее чирикающий смех и ту застенчивость, с какой опускала она голову. Его мама была хрупкой – и статью, и сутью, гибкая, с тонкой талией и облачком волос, вечно выбивавшихся из-под платка. Он когда-то раздумывал, как в таком щуплом маленьком теле держалось столько радости, столько добра. Нет, не держалось. Оно выплескивалось наружу, изливалось из глаз. Отец был другой. В отце была жесткость. Глаза его смотрели на тот же мир, что и мамины, однако видел он там лишь безразличие. Бесконечный тяжкий труд. Отцов мир не щадил. Все хорошее в нем было небесплатно. Даже любовь. За все платишь. А если беден, твоя монета – страданья. Абдулла глянул на шелушащийся пробор в волосах у сестренки, на узкое запястье, свисавшее с бортика тачки, и понял: когда мама умирала, что-то от нее перебралось в Пари. Что-то от ее веселой преданности, ее простодушия, ее умения безудержно уповать. Пари – единственный человек на земле, который никогда не сможет и не будет его обижать. Иногда Абдулле казалось, что она – это по правде вся его семья, какая ни на есть.
Выбирая себе книгу для знакомства с Халедом Хоссейни, я выбрала третью. Первая книга обласкана отзывами, а это всегда повышает мне «градус ожидания». А аннотация второй показалась мне слишком похожей на первую, разве что пол центральных персонажей поменялся. Поэтому взяла то, что осталось. Тем более что и аннотация мне понравилась чуть больше.
Начинается эта история с путешествия. Отец с двумя детьми идет через пустыню в город. И по дороге он рассказывает сказку о ребенке, которого похитил дэв, об обезумевшем от горя отце, который отправился на поиски похищенного сына, о том, как поиски увенчались успехом, и о том, как отец понял, что сыну лучше живется у дэва. И, разумеется, эту историю отец рассказывает не без умысла. Он был вынужден продать дочь от первого брака бездетной паре. У него остается двое сыновей. По одному от каждого из браков. Он вынужден совершить такой поступок – иначе семье не прожить.
И можно было бы ожидать, что дальше история распадется на две ветки. Ветку сестры, которая будет жить в сытости и тепле, обласканная или так до конца и не принятая приемными родителями, и ветку брата, всю жизнь ждущего возвращения сестры, бережно хранящего коробку с перышками, которую он пополняет ради младшей сестренки. И, отчасти так оно и есть. Вот только эти ветки будут спрятаны от читателя в ворохе других историй.
И, я готова согласится с теми, кто говорит, что Халед Хоссейни ничего не знает о том, как и чем живет Афганистан. А то, что знает, знает с позиции иностранца. И, может быть, именно поэтому, персонажи-иностранцы и персонажи-иммигранты, говорят об Афганистане значительно больше, чем те, кто никогда не покидал Афганистан. Хотя и те, и другие в основном говорят о себе. И каждая из этих историй – не меньшая сказка чем та, которая в самом начале была рассказана мальчику, боявшемуся потерять и все же потерявшему сестру.
Эта книга – ворох историй, казалось бы, мало связанных друг с другом. И голоса, звучащие со страниц этой книги, звучат словно бы в разнобой. Но где-то в конце, когда круг замыкается, чтобы завершить историю, она все же обретает целостность. И, наверное, это одна из самых романтичных историй, которые я читала за последнее время. Потому что Халед Хоссейни хоть и пытается показывать темные стороны Афганистана, все же романтизирует свою покинутую Родину.