Писать тут много, я буду писать выборочно, и наполнять эту статью по мере анализа моих воспоминаний с тем чтобы лучше подавать материал. Я пропускаю все детали сейчас, но я напишу конец, а всё остальное добавлю потом.
Как всё началось. В российской армии я был нелегально с литовским паспортом. Поскольку меня пёрло от службы и от учёбы, а о моём литовском гражданстве я молчал как рыба, чтобы со мной не происходило, то данное обстоятельноство ничем не проявлялось, кроме того, что я отказывал себе в общении с представительницами прекрасного пола, потому что в случае появления ребёнка и провала, я бы разрушал сразу три жизни. Меня самого мне было не жалко, и я распоряжался моей собственной жизнью так, как считал нужным.
Первая ласточка моей болезни проявилась в 1999-м году на Домбае с Срегеем Ивановичем. Я тогда предположил существование отдельной группы по охране порядка в горном туристическом районе. Больше никакой излишней подозрительности за мной самим собой замечено не было, не считая того что я сам был нелегалом и агентом ФСБ.
Единственное моё необычное хобби в армии- я фиксировал для себя особенности биографии людей имевших отношение к ФСБ, как мне тогда казалось.
Больше ничего сверхъестественного не было.
Началось всё совершенно и абсолютно резко и внезапно. Шифер у меня поехал в моей командировке в Питере в 2000-м.
В марте 2000-го на съёмной хате у меня резко появилась раздражительность на хозяйку, превышавшая все допустимые пределы нормы. Я тогда не знал, что это такое, но к раздриажительности за месяц добавилась мания преследования и головные боли.
В апреле 2000 я по ночам ходил гулять по Приморскому району чтобы успокоиться.
Проблема усугблялась моим желанием распутаться с моим нелегальным положением и моим желанием помочь родителям в Литве.
...........................................
..........................................
Пока что не пишу всё то что произошло с апреля 2000-го по 12-е августа 2002 -го.
В Питере русские, вместо того чтобы быстро и оперативно сделать всё что я просил в моих заявлениях, по-скотски тянули резину и подставляли мне девок, чтобы я остался в рашке, видимо, как хотел мой папик, но только у меня были другие планы на мою собственную жизнь, и в этом я с моим папиком сильно разошёлся во мнениях. Как распоряжаться моей жизнью решаю я, а не папик или какой-то добрый дядя. Меня от дядей за 10 лет в рашке стало тошнить. Это како-то тотальный пиздец, как родители распоряжаются своими детьми.
..................................................................................................
После этого некоторое время я пытался нормально жить.
Сначала я попытался устроиться в автосервис, а потом отец устроил меня на свой завод.
В это время отец страдал от болей в желудке и совершил несколько попыток суицида.
Как умирал и как умер мой отец
Когда я понял что отец мёртв, я взвыл, и погрозил небесам.
К зиме 2004-го я стал овощем. Без памяти, без личности, без прошлого, настоящего и будущего. Без гражданства, без действующих документов, без какого-либо понимания что со мной и где я. Я не помню и не знаю, чем питалась мама в это время и как она жила. Я не помню и не знаю что в этот период делал я. Кажется очень много сидел за комьпютером и что--то писал в сети и писал электронные письма, судя по материалам моего уголовного дела.
Период времени с января 2004-го, когда я ушёл со Стевилы, до момента госпитализации в мае 2004-го полностью отсутствует в моей памяти.
Так же, судя по материалам моего уголовного дела, я был концентрированным расплавом ненависти. Да, ничего человеческого от меня тогда не осталось. Я был болью и ненавистью.
...................................................
здесь будут мои ощущения в больнице.
По уму, моему доку следовало бы держать меня в больнице не год, а два.
Из больницы я вышел в мае 2005-го, когда мне было 29. Я выглядел как мальчик (да, я до 2014 года из-за гормонального дисбаланса очень медленно старел).
Но я был не просто 29-ти летним несмыслёнышем без памяти и без личности, я ещё был совершенно оглушен всем произошедшим.
Но моему врачу удалось со мной сделать то, что называют чудом - она остановила моё падение в Ад.
...........................
К сожалению, мне было суждено стать зомби дважды. В поликлинике, куда я пришёл, как сказала мой врач в больнице, и я моего дока ещё тогда начал слушать во все уши,
меня отказались принимать врачи, из-за того что я был социально не застрахован, а мои лекарства (тогда в 2005-м) - таблеточный Рисполепт и его дженерики без компенсации государства стоят очень дорого.
Ну что, после того как я понял, что остался без медицинской помощи и без лекарств, я немного расстроился. Но не надолго. Я в тот момент не мог оценить и представить себе последствия прекращения приёма лекарств.
Если бы я это знал, как я это знал в в мае 2006-го года после больницы, что мне обязательно нужно принимать мои лекарства, я бы уже в 2005-м сделал то, что я сделал в 2006-м.
А пока, летом и осенью 2005-го, прекратив приём лекарств, я медленно и верно шёл навстречу своему второму психозу, совершенно не подозревающий, чем это может грозить.
................................................
здесь будет второй психоз весной 2006-го года, и то как я чуть не убил мою родную маму.
февраль 2006-го года. Мой второй психоз. Битва между добром и злом и спасение моего отца.
................................................
Выйдя из больницы 11го мая 2006 го года, и найдя описание шизофрении в Википедии и узнав себя, я стал энергично действовать по выкарабкиванию из той жопы, в которой я находился.
Сел, и в тетрадке расписал всё что нужно было сделать - долги, документы, лекарства, работа. Все поставленные пункты моих задач я выполнил в течении двух с половиной месяцев, и уже в конце июля устроился на завод станочником за станок с ЧПУ, перед этим попросив брата помочь мне деньгами для оформления медицинской страховки на год (формальная, но для оформления вида на жительство годится), и полностью оформив все документы в отделе миграции, удовлетворив все требования службы миграции.
Всё, началась ремиссия, лекарственное медицинское обеспечение, нормальная человеческая управляемая жизнь и прочие плюшки.
Первые три месяца с августа 2006-го года я тупо отъедался, у меня был зверский аппетит и отличное настроение, я въезжал в работу на заводе и жутко радовался моему везению и жизни вообще.
Зимой 2007-го я продолжал пребывать в моём овощном состоянии. Но я был увернно стабилизированным овощем, с ручным управлением от моего врача в больнице. Мой врач в больнице и Полина Гавердовская были единственными органами моего управления. Но я успешно работал на заводе, ухаживал за мамой и собирал себя из осколков.
Были проблемы с отсутсвием памяти (просто у меня даже не было мыслей и я не представлял себе моё прошлое, я знал что прошлое есть, но какое оно точно я не помнил) .
Вторая проблема заключалась в том, что из-за отсутствия памяти у меня не было личности. Т. е. я был, но меня не было как чего-то существующего в реальности. Я был ребёнком, а мои волевые функции находились на похожем уровне.
Спасала какая-то железная воля, не знаю, вот это действительно неизвестная константа во мне, которая держала меня в сохранности и уберегла меня.
Пока была жива мама, наших доходов с мамой (т.е. её пенсия и моя получка на заводе) хватало на то чтобы содержать нашу опустевшую 4-х комнатную квартру.
В начале сентября 2007 я поехал в Вильнюс. В посольство Российской Федерации. Со всеми моими справками и дипломами и моим удостоверением личности офицера с 666-м приказом об исключении из списков части.
Пришёл, у входа в посольство России стоял дебил и каркал чтобы выключили мобильные телефоны. Запахло Родиной.
Я зашёл, женщине в окошке сказал что мне нужен человек, спросить о гражданстве России. Женщина сказала подождать.
Пришёл молодой человек, я ему обрисовал ситуацию, сказал что я бывший российский военнослужащий. Молодой человек повертел в руках моё удостверение личности офицера и сказал что ему нужно с кем то посоветоваться. Он отлучился на некоторое время.
Потом он вернулся и сказал мне, что ничем мне помочь не может, всё что для меня он может сделать - сработать по программе возвращения соотечествинников, для коих он мне дал брошюру, а российское гражданство мне нужно получать в общем порядке, для чего нужно прожить в России 5 лет.
Стране, которой я давал военную присягу я оказался не нужен.
Ебаться с россиянскими бюрократами в рашке 5 лет с моей болезнью у меня был ноль желания, поэтому я навсегда забыл о рашке.
Больше рашка для меня существовала как что-то абстрактное.
В 2007-м осенью году мой док пересадила меня на Солиан, его нужно было есть много, но это вывело меня на большую стальность, но я оглушён был капитально. Но это позволяло мне худо-бедно держаться на работе, хоть и с бюллетенями и я, превозмогая моё кошмарное внутреннее состояние в голове и навязчивые мысли покалечиться, пахал у станка, и даже почти всегда делал норму.
Осенью в 2008-м я уехал в больницу, оставив маму, но у меня больше не было сил бороться с болезнью, от меня оставались какие-то непонятные ошмётки.
Однажды я вернулся с ночной смены и застал парализованную маму.
От меня после этого вообще ничего не осталось. К этому добавлялось полное равнодушие и молчание моих родных в России. Им даже было не интересно узнать о состоянии мамы.
Я сделал все нужные дела для мамы, её перевезли в хоспис, потому что работу я не мог бросить, работу нужно было сохранить любой ценой, это был приоритетный вопрос моего собсвенного выживания в абсолютном одиночестве в Литве, поэтому я решил сделал для мамы всё, что в моих возможностях и насколько это тогда позволяло моё состояние и сохранять работу любой ценой.
А моё состояние тогда было закритическое. Чтобы как то отвлечься от стресса, я ел пиццы, как лакомство. Это было хоть что-то светлое в моей жизни.
После Нового года в 2006-м я практически не употреблял алкоголя, и старательно по графику дня принимал лекарства. Не употреблял я алкоголя абсолютно с 2007 по 2010-й год. Может бокал пива где-то перехватывал раз в три месяца. Не более.
Так, работая на заводе, я навещал маму в хосписе. Я был абсолютно один, в моём детском овощном состоянии. Очень поддерживали ребята на заводе. На работу и с работы мужики меня подвозили практически постоянно, меня никто не теребил на работе, наверное полгорода знало что у меня маму парализовало.
Так прошло до марта 2008. Однажды, когда я был на бюллетене, я ел варёную картошку один в пустой квартире. Меня стошнило и я ппочувствовал что мне нужно вызывать скорую и как можно быстрее оказаться в отделении у моего дока. Начиналось моё весеннее обострение, у меня были приступы дереализации. Я терял себя. Я позвонил и вызвал скорую себе. Меня увезли в больницу.
В больнице меня развезло окнчательно и я там себя не помню. Помню, что однажды дошло до того, что мне делали внутривенную инъекцию дозепама. Алкоголики пакостили, дебилы конченные. Да ладно, где я, а где они остались, не они первые, и не последние такие.
Потом я там проболтался около месяца, позвонил Эд и сказал что мама при смерти. Я написал заявление об отказе от лечения, мой врач в больнице стал фурией. Я её такой злой ещё не видел, она врядли меня выпустила если бы не смерть мамы.
Я с автобуса пошёл в хоспис. У мама была без сознания с чёрными глазами и подключена к стимулятору. Поскольку я сам напоминал труп, то я пошёл домой, сказав медсёстрам что я вернулся в город и готов ко всему. В четыре часа дня того же дня мне позвонили из хосписа и сказали что мама умерла. Я поставил плстинку Rolling Stones с "маленьким помощником мамы" но не плакал, и стал готовиться делать всё для похорон. Солиан я тогда глотал в два раза больше нормы. Я должен был быть на ногах, хотя меня самого скручивало в трубу по ощущениям в голове.
Пришёл дядя Вася Войтюк, и мы стали всё делать для похорон. Я сходил на завод, написал заявление о предоставлении отпуска. С завода меня без вопросов отпустили на три дня, мастер сказал позвонить ему и сказать когда будут похороны. Дядя Вася отвёз меня в дом похорон, я там обо всём договорился. Вернулись домой, взяли фотокарточку для портрета.
На похоронах мамы было три человека - дядя Вася Войтюк и мой мастер и контролёр с завода с венком. Родственникам все эти процессы были безразлчны, никто даже соболезнования не выраазил.
С моим горем я был один на один, как обычно. Алкоголя не употреблял ни капли.
Смерть мамы на мне никак не скзалась. После смерти отца я страдал нереально. А мама мне показалось ушла легко, у неё душа лёгкая была всегда.
Поэтому я продолжал дома заниматься английским и литовским языками и работать на заводе. Пил много газированных напитков, это был повод побаловать себя.
В 2008-м я летом в ночную смену почувствовал обострение опять. Коллега от станка привёз меня на своей машине домой посреди смены. Я помучался два часа и опять вызвал себе скорую в четыре часа ночи..
Потом в 2008-м осенью я ещё раз лежал месяц в больнице, и мне стало гораздо легче. Моё самочувствие улучшилось. Док в больнице перевела меня на Рисполепт-Конста. Я ходил каждую вторую неделю в поликлинику и кололся.
В 2009-м я ни разу не лежал в больнице, и моя голова стала светлеть.
Но на горизонте появилась новая беда. Появился долг за отопление, потому что одной моей получки на заводе не хватало на оплату коммунальных услуг за 4 комнаты. Но это было ещё не всё.
Депортамент миграции Литвы включил дурака, посчитал меня после смерти мамы иностранцем в Литве окончательно, и выдал мне новый вид на жительство, который я оформлял каждый год, без разрешения на работу.
Вот это был пиздец.
В августе на заводе администратор сказала мне писаать заявление об уходе по собственному желанию. Я был овощ овощем, и написал и остался без всего вообще абсолютно.
Оставшись без работы, мне стало элементарно нечего кушать через две недели, потому все выплаты с завода за неиспользованный отпуск я спустил чтобы оплатить зимние долги за отопление.
Но голова работала, и я действовал. Я пошёл по городским юридическим конторам. И на биржу труда. Результат был. Я нашёл юриста который мне посоветовал подать иск в суд против литовского департамента миграции, а на бирже труда меня отказались регистрировать как иностранца. Но даже отрицательный результат в моём случае тоже был результатом - это была информация. Увольнение с работы подтолкнуло меня окончательно к продаже этой здоровенной пустой квартиры, из которой я хотел сбежать полсе того как похоронил родителей. Я хотел сбежать от родителей всю мою сознательную жизнь, и вот наконец я это делал.
Полтора месяца пока я решал все вопросы меня кормили соседи, а я собирал бычки у подъездов. Я обошёл практически весь город и в каждом подъезде приклеел объявления о продаже квартиры. Алкоголя - как всегда ни капли, я спортсмен.
Я занял у Эда денег чтобы заплатить юристу за подготовку иска и оплаты госпошлины в суд. И где-то в октябре 2009-го я уже подал иск в суд против литовского департамента миграции. А потом пришёл на городскую биржу труда и её построил, начиная с директора, и меня зарегистрировали на бирже и стали выплачивать пособие по безработице. Я начал строить Вильнюс, и написал туда три одинаковых письма в республиканские какие то госучереждения о сложившейся ситуации, написал что я болею и что я дурак и что мне обязательно нужно принимать лекарства (мой сука мариямпольский врач опять отказался меня тогда принимать) и добавил, что городской прокуратуре наступит пиздец, если Вильнюс не разрулит мои проблемы с Департаментом миграции.
В ноябре 2009-го я уже как сыр в масле катался на пособие по безработице. Съездил к моему доку в больницу и попросил помочь с лекарствами пока сужусь с департаментом миграции. Док без разговоров достала мне три упаковки Рисполепта, выписала рецепты на труксаль и паркопан, и скзала что если будет нечего кушать, могу к ней приехать и полежать подкормиться. Да, мой док определённо золотой человек.
Шли один за другим суды с департаментом миграции, потому что департамент миграции упёрся рогом. Судился я с департаментом миграции почти полгода. До тех пор, пока что не щёлкнуло в Вильнюсе после моих писем в комитет Сейма по праавам человека. В Департамент Миграции из Сейма направили запрос и Депортамент миграции напрягся.
Я сразу выиграл суд в феврале 2010-го, позвонила инспектор из полиции, сказала приходить оформлять постоянный вид на жительство, и добавила, что ей по поводу меня позвонил большой чиновник из Вильнюса. Да, иногда письмо - это не просто кусок бумаги.
Я оформил постянный вид на жительство, и инспектор полиции намекнула о возвращении гражданства Литвы. Я вообще подумал, что оказался в раю после 10 лет без гражданства.
К этому времени ко мне пришли соседи из первого подъезда и предложили мне обменять мою сильно запущенную квартиру родителей на их двушку с только что сделанным ремонтом и оплатить мои долги за квартиру. Я без долгих разговоров согласился, потому что после оплаты счетов за отопление родительской квартиры у меня не было на что покупать продукты, и оставаться дальше в родительской квартире смысла не было. Перспективы найти в Мариямполе работу чтобы я был бы способен содержать родительскую квартиру у меня тоже не было - я всё ещё был овощем.
Соседи помогли мне переехать, но сразу проявилась новая проблема - моя боязнь высоты на четвёртом этаже. Я никогда боязнью высоты не страдал, но тут сыграло видимо свою роль моё овощное состояние. Сейчас, в конце 2019-го я по мостам хожу с ледяным спокойствием. А тогда у меня на высоте выше 3 метров сразу появлялось желание прыгнуть вниз головой.
К марту 2009 у меня начало развиваться очередное обострение. Я терпел, пытался справиться сам, но потом позвонил Агне в больницу в отделение. Агне сказала маминым голосом - Миша, собирайся быстрее и приезжай в больницу. Я собрал мыльно-рыльные принадлежности, сигареты, пару книжек и сорвался в больницу. Ещё бы немного, не было бы у меня телефона Агне - я бы скорее всего сейчас бы не смог писать сейчас здесь, а меня бы в том марте отскребали бы из под балкона.
Из больницы выходить сам я не хотел, и не хотел возвращаться домой. Агне в конце концов меня два месяца продержала, скзала оформлять инвалидность и ехать домой.
Я в апреле возвращался домой. Я продолжался оставаться овощем без памяти и с навязчивыми суицидальными мыслями.
Я попытался искать работу в Мариямполе. В мариямполе меня на работу никто брать не хотел, обратно на фирму где я три года проработал станочником меня брать не захотели.
Биржа труда перестала платить пособие по безработице.
Я стал искать работу в Каунасе.
У меня уже был постоянный вид на жительство, а инспектор полиции в отделе миграции сказала найти работу и подать документы и заявление на возвращение литовского гражданства.
Работу в Каунасе стачником на программный станок с металлообработкой я нашёл. Я вырвалсяя из Мариямопле, снял пустую комнату в Каунасе.
На работе станочником я получал минимум минус налоги и минус плата за хату. Оставалось только на скромную еду. Я опять собирал бычки и курил самые навозные сигареты.
Я въехал в работу, освоил новый станок. Стал работать. Меня опять стала мучать болезнь и навязчивые мысли покалечиться. К этому добавлялось моё абсолютное одиночество, овощное состояние и дежавю. Увеличенная доза лекарств справиться не помогала. Я стал не способен сконцентрироваться на работе.
Заявление на возвращение литовского гражданства я заполнил и отдал инспектору полиции.
Мне очень хотелось сбежать из военного городка куда подальше, мне хотелось сбежать от этого мира. Я решил продать на хуй и эту квартиру и начать жизнь с нуля в городе, чтобы мне абсолютно ничего не напоминало о родителях.
Квартиру я на хуй продал, я из-за боязни высоты не мог в ней жить, деньги положил на счёт в банке, всё родительское раздал на хуй к чёртовой матери, оставив себе только кухонный и отцовский столы, посуду и одну табуретку.
Мой мариямпольский врач подготовил мне весь пакет документов на инвалидность, и в 35 лет я стал инвалидом второй группы.
Получение инвалидности нисколько меня не огорчило. Это сейчас в 2020-м я слезу пустил, как вспомнил всё. А тогда, 10 лет назад мне было по-барабану.
Я съехал из военного городка на хуй навсегда в город, на другой конец города где я снимал хату.
Купил новый мощнейший компьютер, лицензионную систему, и нашёл психолога из Питера и оплатил 10 сессий с психологом.
Алкоголя, несмотря на то что я был с большими деньгами - ни капли.
Постоянный вид на жительство и ивалидность давала мне больше не заморачиваться по поводу лекарств и медицинского обеспечения. Отныне я был всегда на всём готовом, да и ещё с небольшой деньгой всегда каждый месяц.
Я стал претворять в жизнь мою мечту по поводу хорошей и качественной работы в области вычислительной газовой динамики, чтобы завершить мой гештальт с моей диссертацией в армии. И хотя я был сущим овощем, я карабкался вперёд по сантиметру в неделю.
В марте позвонила инспектор полиции из отдела миграции и сказала прийти за литовским паспортом. Всё, отныне мне стало глубоко по хуй всё россеянское ФСБ вместе взятое. Я своего добился, и мою задумку стать свободным реализовал. Потребовалось время, терпение и некоторые усилия, но я это сделал.
О том как я легализовался в Литве. 2002-2011
Шеф из Питера посоветовал выйти на Литовский Институт Энергетики и попробовать завязаться с ними.
Я нашёл страничку Института Энергетики в интернете, нашёл контакты. Написал, потом позвинил.
Отозвался Альгис из лаборатории горения. Я вообще пробальзамился на мои раны. Договорился с Альгисом, что приеду к ним и поговорим обо всём.
Приехал через пару дней в Институт, нашёл лабораторию горения и Альгиса.
Альгис меня, как представителя питерской школы Льва Герасимовича Лойцянского, встретил крайне тепло и радушно.
Через пару дней приехал к ним ещё раз, на этот раз уже с болванками для лазерных дисков.
Альгис без разговоров записал мне на диски институтскую лицензионную версию Fluent-a, крак версию которую они использую для своего пользования, и несколько вариантов горелок, над которыми работает лаборатория.
После этого я подумал, что Бог всё-таки есть. Это был март 2010-го года.
Дальше впереди мне предстояли ещё 10 лет, прежде чем ко мне вернулась память и личность.