По страницам книги Николая Рубцова "Душа хранит"
Фрагменты рукописи
... Снова поэт и я, его читатель, на берегу, но уже иной сибирской реки…
В предыдущем стихотворении вставала зловещая тень Батыя, в этом – поднимается сумрачная тень Чингиз-хана… Известно, что Рубцов хотел написать поэму о Чингиз-хане, делился с некоторыми друзьями этой задумкой. И эти стихи – подступы к теме монголо-татарского нашествия. И не случайно следующее стихотворение посвящено Москве, уже переборовшей иго… Но пока я еще на берегу стремительной сильной реки…
ШУМИТ КАТУНЬ
В. Астафьеву
Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И все глядел, задумчив и угрюм,
Как мимо башен, идолов, гробниц,
Катунь неслась широкою лавиной,
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев ее былинный…
Катунь, Катунь, - свирепая река!
Поет она нерадостные мифы
О том, как шли воинственные скифы, -
Они топтали эти берега!
И Чингиз-хана сумрачного тень
Над целым миром солнце затмевала,
И черный дым летел за перевалы
К стоянкам светлых русских деревень…
Все поглотил столетий темный зев,
И все в просторе сказочно-огнистом
Бежит Катунь с рыданием и свистом –
Она не может успокоить гнев!
В горах погаснет солнечный июнь,
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь…
Побыли на вологодских берегах, посидели на камне на берегу Катуни, как бы на двух краях большой Русской Земли – и вот в сердце её, у стен Кремля…
О МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ
Бессмертное величие Кремля
Невыразимо смертными словами!
В твоей судьбе, - о русская земля! –
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина,
Где было все: смиренье и гордыня –
Навек слышна, навек озарена,
Утверждена московская твердыня!
Мрачнее тучи грозный Иоанн
Под ледяными взглядами боярства
Здесь исцелял невзгоды государства,
Скрывая боль своих душевных ран.
И смутно мне далекий слышен звон:
То скорбный он, то гневный и державный!
Бежал отсюда сам Наполеон,
Покрылся снегом путь его бесславный…
Да! Он земной! От пушек и ножа
Здесь кровь лилась…
Он грозной был твердыней!
Пред ним склонялись мысли и душа,
Как перед славной воинской святыней.
Но как, взгляните, чуден этот вид!
Остановитесь тихо в день воскресный –
Ну, не мираж ли сказочно-небесный
Возник пред вами, реет и горит?
И я молюсь, - о русская земля! –
Не на твои забытые иконы,
Молюсь на лик священного Кремля
И на его таинственные звоны…
Какова историческая перспектива! Тут и Иоанн, исцелявший невзгоды государства, и Наполеон… Нет только мавзолея и захоронения в кремлёвской стене – не попадают в рубцовскую перспективу…
Этим стихотворением для меня заканчивается первая вступительная часть книги (формального деления на главы в книге нет). Как бы брошен поэтический взгляд на всё, что хранит душа: на земное и небесное, на прошлое и вечное…