Другое отождествление может иметь большое ноологическое значение: сопоставление язата Митры с эллинским Аполлоном, это является объяснением широкого распространения
Иранского Митраизма в Римской Империи. Если бы Митра был тождественен
Аполлону, то едва ли бы его культ стал бы столь популярен в Империи. Скорее всего, речь шла об особом Иранском понимании аполлонизма, где светлый Логос Аполлона, оставаясь сущностно самим
собой, метафизически истолковывался в иной полярности — вместо философской и теологической градуальной схемы неоплатонизма здесь преобладала более радикально-воинственная эквиполентная схема, свойственная Иранскому Логосу и его внутренней экзистенциальной ориентации на войну и понимание мира как поля войны. Неслучайно приоритетной средой распространения культа Митры
были именно римские легионы. Показательно, что Митра не Арес Марс, то есть не божество войны как раздора и битвы. Митра воплощает
в себе легитимность, порядок, являясь блюстителем солярного небесного и божественного порядка — Аша. Это — аполлоническая война света и тьмы, метафизическая битва, титаномахия, острота
которой, однако, может показаться притупленной неоплатонической градуальностью. Особенно для более воинственной второй индоевропейской касты.
Следует обратить внимание и на связи митраизма и с зерванизмом, так как дуалистический характер в культе Митры, являющегося посредником в иранской традиции и инстанцией сакрализации договора, менее подчеркнут, нежели в классическом зороастризме. Мистерии Митры имеют много общих черт с орфизмом, и более того, в эллинистической культуре его отождествляли с Фанетом. Поэтому, вероятно, в митраизме надо видеть лишь одно
из направлений иранской традиции, отчасти сохраняющей ее солнечную световую и воинственную структуру, а отчасти смягчающей наиболее радикальные стороны в широком религиозно-философском контексте эллинизма. В Римскую Империю, где культ Митры был чрезвычайно популярен среди римских легионов, он проникает через эллинистическую цивилизацию Малой Азии и Ближнего Востока, как и остальные аналогичные течения. Иранская традиция представляет собой обостренную титаномахию, где за враждебным небесным богам полюсом (полюс титанов) признается стимулирующая воинский дух мощь, состоятельность и глубина, вызывающая дух мобилизации, концентрации и готовность к великой войне.
Иранский Логос — Логос Ноомахии по преимуществу. В нем светлый Логос воински-мобилизован против черного Логоса, заостренно противопоставлен ему. И это свойство проявляется в тех религиозных и культурных формах, которые выходят за границы собственно Иранской цивилизации и проецируются на соседние культурные круги — в частности, в Европу, цивилизацию Средиземно морья. В гностицизме иранское влияние выражается в заостренной
оппозиции между архонтами демиурга (дэвами/титанами) и самими гностиками; а в митраизме — в эквиполентном воинственном аполлонизме (хотя и смягченном в сравнении с радикальными формами маздаяснийской веры)