Мою первую учительницу звали Любовь Андреевна. Ей было много лет. Нам, шестилеткам, она казалась прямо-таки древней. А сколько ей было – 60, 70 или 80 – я до сих пор не знаю. В любом случае, разница между нами была колоссальная. Несколько поколений, точно. И, хотя мы были практически идеальными детьми, воспитанными на правильных идеалах семей военных, она считала, что муштра нам все равно не повредит. Поэтому был у нас эдакий лагерь школьного режима. Ну, чтобы вы понимали – что такое перерыв между уроками мы узнали только в пятом классе, когда покинули младшую школу, а Любовь Андреевна утерла скупую слезу по случаю прощания с нами. Любовь Андреевна не чуралась никаких методов воспитания – могла порвать тетрадь, если там написана «чушь», могла на шкирку вытащить из-за парты и швырнуть в угол, если «баловство», могла оставить после уроков, если много ошибок в тетради в течение дня. Мы ходили только строем и только размеренным шагом.
Зато Любовь Андреевна рассказывала нам секреты. Так, например, секрет про исключение в правиле написания суффикса «ян». Исключение составляли три слова – стеклянный, деревянный, оловянный. А запомнить их можно было по секрету. Секрет состоял в том, чтобы посмотреть на окно. Окно состоит из стекла, деревянной рамы и оловянной ручки. Вот три исключения. Во всех остальных словах «ян» пишется с одной «н». Секрет Любовь Андреевна всегда рассказывала приложив левую руку к губам с правой стороны и как-то хитро искривив рот влево, чтобы было больше похоже на секрет. А мы всегда велись на этот жест, потому что ждали чего-то более будоражащего, чем исключение из правил.
Прошло 25 лет. А я отлично помню тот день и Любовь Андреевну, которая рассказывала этот секрет. И правило помню, и исключение из правил. Правда, теперь этот секрет не актуален. Пластиковые окна заполонили мир. А когда я по секрету рассказала про секрет мужу, он с важным лицом строителя ответил – «вообще-то ручки там не оловянные были». Ох уж эти борцы за точность. Никаких секретов с ними.