Вера Васильева проснулась знаменитой, будучи студенткой третьего курса. После того, как сыграла Настеньку в картине Ивана Пырьева «Сказание о земле Сибирской». До Настеньки была небольшая ролюшка в картине «Близнецы», столь незначительная, что даже в титрах не значилась. Вот уж действительно, нужно в нужное время оказаться в нужном месте. Таким местом для Веры Васильевой оказался гардероб московского театрального училища при Театре драмы (ныне – Театре им. В.В. Маяковского), где Васильева училась, а ассистентки режиссера высматривали кандидаток на главную роль в «Сказании». Получив приглашение на пробы, девушка решила: «Может быть, это мой единственный шанс?» Весь вечер и всю ночь она готовилась к пробам. Пред светлые очи уже в ту пору выдающегося режиссера она предстала разнаряженная, правда, во все взятое напрокат у подруг, на высоких каблуках, накрашенная, с завитыми волосами. Такая Настенька Пырьеву была не нужна. Ассистентки принялись оправдываться: вчера, дескать, была совсем другая девушка - миленькая, скромная…
С Верой Кузьминичной встретились мы в петербургской гостинице «Октябрьская», актриса никуда не торопилась, и вместо «договорных» сорока минут, проговорили намного больше. Васильева оказалась не только замечательной актрисой, но и душевным человеком, и хорошей рассказчицей - разговор у нас получился приятным во всех отношениях…
«Что-то с ногами не так?»
- Вера Кузьминична, зрителям, видевшим картину, не надо объяснять, кого искал Пырьев.
- Ивану Александровичу описали меня как девочку из деревни, каковой я и была на самом деле. Когда он понял, что не так, велел одеть меня в костюм Настеньки, расчесать волосы, заплести в косы. Одели, заплели. Осмотрев, Иван Александрович вдруг приказывает: «Принесите два чулка». Я испугалась: «Что-то с ногами не так?» А он скомкал чулки и засунул их… туда, где должна быть пышная девичья грудь. «Лицом вы полненькая, а фигура, простите…» С чулками все произошло так неожиданно и стремительно, что я не успела ни испугаться, ни смутиться. Маленькое недоумение, и всё. Только подумала: Пырьев - великий режиссер, значит, так надо! Иван Александрович лепил то, что ему нужно было. А я, дурочка, собираясь на пробы, хотела выглядеть по-городскому, на артистку быть похожей. «На пробу же иду!»
«Ой, зачем она согласилась?!
- Ольга Аросева, вспоминая студенческие годы, рассказывала, как всем курсом оберегали вас, как она выразилась, «чтобы чистоты ее не нарушить». «Наметится сабантуйчик какой-то, начнем с ребятами «соображать», переговариваемся, где бы водки достать. Подходит Вера. Мы ее гоним: «Уйди, Кузя! Не для тебя это!»
- Я была девочкой скромненькой и тихонькой, таким цыпленочком. А они изображали из себя не только бывалых артистов, но и бывалых людей. Собирались разбитной компанией, где выпивка, анекдоты, хохот. Я не обижалась, считала, что им так интереснее жить, а мне - иначе. Остроумием я не отличалась, анекдоты рассказывать не умела, да и сейчас не умею. Не курила, не пила, и не пью, и не курю. И кокетничать не кокетничаю!
Кстати, после Настеньки я далеко не на все роли соглашалась. Потому что, знаю точно: есть люди, которые полюбили во мне её юную, честную, чистую душу. И сохраняют свою любовь по… в общем, много лет. Даже приезжают в Москву из других городов смотреть мои спектакли. Мне это очень дорого. Я давала себе отчет в том, что не имею права разочаровывать своих поклонников. Лучше я ничего не буду играть, чем услышу от любящего меня зрителя: «Ой, зачем она согласилась!»
На вручении мне премии «Хрустальная Турандот» Гриша Горин сказал: «Есть такое понятие: русская душа. Для меня русская душа - это Вера Васильева». Я не националистка и не шовинистка, но когда слышишь, что все русские дураки и пьяницы, а в последние годы еще и воры, мне обидно. Хочется, чтобы представление о русском, прежде всего, было, как о человеке эмоциональном, добром, совестливом, отзывчивом.
«А я в Сибири не была!»
- Награжденные часто лукавят, когда говорят, что награда - полная неожиданность. Но Сталинская премия за роль в «Сказании о земле Сибирской» для вас, насколько я знаю, в самом деле была полной неожиданностью. Потому что в списке представленных Веры Васильевой не было, и необходимые ля награждения документы не подготавливались. Поговаривают, что в список лауреатов вас включили согласно пожеланию Сталина.
- Насколько эти разговоры достоверны, я не знаю. Конечно, я была в курсе, что картину выдвинули на Сталинскую премию, что собираются документы. Но обо мне как-то не вспоминали. В фильме снимались великие артисты - Марина Ладынина, Борис Андреев, Владимир Дружников! Глядя на них, я замирала до дрожи. И вдруг! Гример Вера Рудина говорит: «Вот, Верочка, как бывает. Сталин спросил: «А где юная прелесть?» У меня ни радости, ни восторга - я просто была ошарашена!
От своего курса я отстала, пришлось доучиваться с другим. На мое лауреатство в училище никто внимания не обращал. И на улицах, когда останавливали, а это происходило буквально на каждом шагу, о премии, естественно, ни слова. Только: «Настенька, Настенька! Как там у вас в Сибири?» «Сказание» демонстрировалось целый год, во всех кинотеатрах и клубах страны. Теперь бы сказали: с аншлагом. Люди по десять раз смотрели! «Как у вас в Сибири?» А я в Сибири не была! Натурные съемки проходили в Подмосковье, а павильонные - в Чехословакии.
- Почему?
- «Сказание о земле Сибирской», если и не первая, то одна из первых советских цветных лент. Работа с цветом у нас еще не была отлажена. Вот и снимали на студии «Баррандов-фильм».
В Праге я прожила три месяца. А съемочный день был всего один! Гостиница «Флора», питание в ресторане, прогулки по старой Праге со знаменитым поэтом Витезславом Незвалом, общение с Ритой Хейворт… В прессе появились наши фотографии, заголовки типа: «Американская звезда и будущая советская звезда»! Сплошные наслаждения! Я чувствовала себя - как в сказке про Золушку! А о премии даже не думала!
«Никогда не любила сатиру»
- Столь феерический успех, признание, и больше ни одной роли у Пырьева! Чем это можно объяснить? Я не думаю, что вы не устраивали его как актриса.
- Мне и хотелось бы на Ивана Александровича обидеться, но не могла. Пырьев «ушел» в другое кино, переключился с соцреалистических «сказаний» на экранизацию классической литературы. Я понимала, с моим цветущим, наивным личиком у Достоевского делать нечего. Теперь Пырьеву нужны были взнервленные натуры. Такие как Юлия Борисова в роли Настасьи Филипповны. Но я бесконечно благодарна Ивану Александровичу. Не будь «Сказания», я бы окончила училище, попала бы по распределению в Кострому или в Кинешму, где, кстати, очень хороший театр, старательно бы воплощала режиссерские замыслы, вышла бы замуж, был бы у меня муж, скорее всего, пьяница, детишек, может быть, нарожала бы, и не было бы никакого Театра сатиры!
- Да уж… В этом театре вы с… извините… страшно сказать… с 1948 года! Театр сатиры – ваша юношеская мечта?
- Не поверите, но я никогда не любила этот жанр. В Театре сатиры ни разу не была до того, как устроилась туда работать. Я любила традиционные классические драматические театры – Малый, МХАТ. Даже если меня сейчас спросить: «Вера, в какой театр ты бы хотела пойти?», я скажу: во МХАТ. Или в театр… Питера Брука. Но в Театре сатиры меня приняли как родную, называли только «Верочкой», «душенькой». И я никогда даже не подумывала о том, чтобы уйти. Даже когда оставалась без ролей.
- Было и такое?
- Валентину Николаевичу Плучеку, ученику Всеволода Мейерхольда, режиссеру эстету-формалисту, как актриса я была малоинтересна. Сыграла лишь две значительные роли: Анну Андреевну в «Ревизоре» и графиню Розину Альмавиву в «Безумном дне, или Женитьба Фигаро». Я страдала без больших и интересных ролей, но не «воевала» за них, не добивалась и никогда не просила. Незадолго до смерти Плучек, передо мной, можно сказать, покаялся. Он так и сказал: «Вера, я очень перед тобой виноват». - «Ну что вы, Валентин Николаевич, жизнь штука сложная…»
«Иначе я бы умерла»
- Второй Сталинской премии вы удостоились за роль колхозного бригадира Ольги Степановой.
- Режиссер Борис Равенских в Театре сатиры поставил спектакль «Свадьба с приданым», он имел, как писали в газетах, ошеломительный успех. Было принято решение: пьесу экранизировать.
- И в театре, и в кино роль лучшего колхозного бригадира Максима Орлова играл Владимир Ушаков.
- Да, мой будущий муж…
- В книге «Продолжение души» вы откровенно рассказываете о своей большой любви к Борису Равенских…
- Володя очень тяжело перенес мои откровения. Но ведь это же правда. Володя завоевывал меня с полным пониманием того, что я люблю другого! По семнадцать раз в месяц в «Свадьбе с приданым», на сцене, объясняясь моей героине в любви, он делал это по-настоящему! И когда я поняла, что не являюсь для Бориса Ивановича единственной, посланной Богом женщиной, а рядом человек, который нежно и преданно любит меня не первый год, я вышла за него замуж. Мой брак с Володей был для меня спасением. Потому что иначе я бы, наверное, умерла. Когда мой муж тяжело заболел, и все тяготы легли на мои плечи, я часто слышала: «Ушакову повезло с тобой!» А я считаю: нам повезло друг с другом. За все годы у нас не было серьезных разногласий. Никогда.
Автор текста - Владимир Желтов