Уважаемые читатели! На написание этого рассказа меня побудило то, что, прочитанное мною в интернете не соответствует тому, что видел я. Возможно, я что-то упущу. Но то, что отпечаталось в моей памяти, постараюсь изложить с максимальной достоверностью.
26 декабря 1979 года в 17.00 часов большая часть «Болбасовской» группировки ступила на землю Афганистана в Кабульском международном аэропорту.
После посадки на дозаправку в Челябинске мы разделились. Одни самолеты садились в Ленинабаде, другие в Самарканде перед последним перелетом в Кабул. Разгрузка произошла быстро, и мы сразу начали занимать оборону аэропорта со стороны Кабула. Нам была дана команда рыть окопы, но в грунте Афганистана это довольно хлопотное дело, особенно саперными лопатками. Но приказ, есть приказ. Стали «грызть» каменистую почву. Сумели отрыть только для стрельбы лежа. Большего пока и не требовалось. В «тылу» роты поставили несколько лагерных палаток и выкопали ямки под печки «буржуйки».
На аэродроме творилась суматоха выгрузок личного состава дивизии с постоянно прибывающих бортов. Одновременно могли садиться около семи самолетов, остальные кружились в небе над Кабулом или были на подлете. Для переброски дивизии была задействована практически вся военно-транспортная авиация Советского союза.
Днем раньше при заходе на посадку, ИЛ-76 врезался в гору, в котором находилась рота десантного обеспечения 350-го гв. полка нашей дивизии. Но об этом мы узнали гораздо позже.
Это были первые наши потери в Афганской войне, которые не вошли в боевые потери за 1979 год.
Солнце скрылось за одним из горных хребтов опоясывающих город Кабул. Сразу похолодало, температура опустилась ниже нуля. Личный состав, до это снявший с себя теплые десантные куртки, начал утепляться, некоторые даже вновь обули валенки.
Командиров рот вызвали в штаб полка. Через час ротный вернулся. Ничего путного не сообщил, кроме как передал приказ о снятии с головных уборов кокард, чтобы не было видно принадлежности к Советской Армии. Мне стало ясно, что вся эта операция большая авантюра, и в случае неудачи наша страна от нас откажется. Так что выбора у нас не было. Должно быть только успешное выполнение того, ради чего мы сюда прилетели. Но об этом особо никто и незаморачивался. Все были уверены в том, что мы справимся и не подведем. «Никто кроме нас», как никогда этот девиз был актуален.
Ночь принесла холод и полную неизвестность. Пытались согреваться в палатках у печек, солдаты укладывались спать прямо на земле, офицеры бодрствовали, сидя в палатках на ящиках с боеприпасами, периодически выходя для проверки часовых. Были выставлены парные посты. Аэродром всю ночь гудел от прибывающих самолетов. «Добивали» сухие пайки. С дровами для печек был напряг. Как потом выяснилось, дрова вообще в Афганистане были ценными. Их даже продавали на вес на специально приспособленных весах.
Наступило утро. Солнце поднялось из-за гор, и сразу начало теплеть. День не принес никакой ясности. Ротный вновь ушел в штаб. По возвращении приказал дополучить боеприпасы и сухие пайки. Продолжилось ожидание, как и в Болбасово. Самолеты продолжали садиться, выгружая все новые подразделения дивизии. В таком ожидании прошел наш второй день на Афганской земле.
Вечером в расположении полка началось какое-то оживление. Многие куда-то засобирались. В подразделениях появились люди в штатском, которые собирали офицеров рот и объясняли выполнение поставленных задач. Основная роль по взятию Кабула отводилась нашему 317-му ПДП. Были обозначены цели по взятию стратегических объектов города, которые распределили по ротам и взводам. Люди в штатском выступали в роли проводников и консультантов.
В основном мы должны были «работать» повзводно, только на захват здания контрразведки была определена рота. Третьему батальону определили Аминовский дворец, который находился на противоположном от аэродрома конце города.
В 23.00 часа взревели моторы БМД, и полк двинулся на Кабул. Дорога была широкая, но одна. Не успели войти в город, как все загрохотало от выстрелов. По мере продвижения по центральной дороге от общей колонны отделялись вправо, влево боевые машины. Через час «война» гремела по всему городу. Третий батальон прошел с боем через весь город и вышел под возвышенность, на которой и стоял Аминовский дворец. Из дворца открыли сильный встречный огонь. Бойцы спешились, залегли. Машины, ведя не прерывный огонь, отошли в тыл батальона. Откуда-то появились рядом с бойцами батальона бородатые люди в штатском. У них в автоматах были магазины, спаренные изолентой. Все стреляли непрерывно, только меняли магазины. БМД грохотали пушками. Правее дворца на возвышенности находилось не большое здание. От туда начала стрелять «шилка». Батальон так и лежал под дворцом, не имея возможности наступать. Уж слишком плотным был огонь обороняющихся. «Бородачи» переговаривались между собой. Говорили, что в Чили было намного хуже.
Дворец взяли под утро. Забросали первый этаж гранатами и ворвались внутрь. Через час все было кончено.
Также очень сильное сопротивление было оказано из здания контрразведки. Но при помощи «мухи» открыли дверь и быстро погасили пыл обороняющихся. Кто-то опрокинул, стоящие внутри коробки, и по полу разлетелось множество наручных часов японского и швейцарского производства. По ходу захвата солдаты поднимали эти неожиданные трофеи. К утру почти у каждого солдата на руке было по трое часов. Правда, в последствии все было отобрано офицерами штаба полка.
Одному из взводов было приказано разоружить танковый полк. И вот взвод на трех БМД врывается в парк полка, экипажи афганских солдат бегут к машинам. Огнем БМД поджигаются три танка и беглым пулеметным огнем поливают бегущие экипажи. На этом бой заканчивается. Солдаты сдаются.
Аналогично взвод выскакивает навстречу танковой колонне на марше по горной дороге. Сходу выстрелы по первому и последнему танкам и также пулеметным огнем по всей колонне.
Белый флаг.
Здание тюрьмы тоже брал взвод. Вышибли ворота, немного постреляли, и на этом все закончилось.
Таких стремительных захватов объектов при взятии Кабула было много.
Афганский «командос» сдался не сразу. Но они были блокированы.
Как-то днем меня послали к нашим бойцам, а я по ошибке, через КПП заехал на территорию «камандос», по их растерявшимся лицам, от моей такой наглости, я понял, что мне надо быстрее от сюда сматываться: мы проехали по кругу плаца и выскочили обратно. Только выехав за КПП, увидел наших. Они мне и объяснили, что «командос» еще держит оборону.
Дня через два «командос» сдались.
Наутро свободные подразделения полка расположились вокруг дворца Дилькуша, летняя резиденция афганских королей. Второй батальон занял рядом стоящую крепость, где впоследствии находился Кармаль Бабрак.
Кармаль Бабрак прилетел днем и приехал в Аминовский дворец. Он ходил по дворцу и пожимал руку каждому солдату третьего батальона. В качестве подарка он привез машину водки, которой и отпраздновал вместе с бойцами победу.
Потери дивизии в личном составе во время ночного штурма были пять человек. Многие солдаты были легко ранены. Будущий герой Советского союза, Александр Мироненко, заместитель командира взвода полковой разведроты, имел легкое ранение руки чуть ниже локтя. Пуля прошла на вылет.
При взятии Аминовского дворца была дана команда вскрывать все сейфы и документы складывать в мешки с последующей сдачей. На самом деле документов было не так уж много, но денег разных и всяких набралось прилично.
Через несколько дней, проезжая по городу, я увидел БМД с бортовыми номерами не нашей дивизии. Я остановился и подошел к старшему лейтенанту-десантнику. Мы закурили, он спросил откуда я. Я ответил: с Витебской дивизии. Как только он об этом услышал, то сразу схватился за автомат. Мой же автомат не стоял на предохранителе, и я быстрее его поднял ствол, не понимая действий десантника. Стрельбы не получилось, но разговор вышел неприятно тяжелый. Он обвинил нас в гибели бойцов мусульманского батальона, которые и охраняли Аминовский дворец. Я был шокирован этим известием. Никто: ни командование, ни советники, сопровождавшие нас при взятии Кабула, не сказали ни слова о том, что во дворце будут наши переодетые десантники из 345 отдельного Ферганского полка.
И до сих пор эта информация утаивается.
Я тогда впервые испытал разочарование от всего происходящего.
Мы так и расстались со старлеем, он в ненависти, я в растерянности.
Потом было довольно много случаев, когда по незнанию мы воевали друг с другом.
357-ой ПДП расположился напротив нашего полка через дорогу.
Однажды, как-то ночью из легковой машины, проезжающей мимо нашего КПП, стали стрелять из автоматов в обе стороны: в сторону нашего полка и в сторону 357-го. Естественно моментально и мы, и наши соседи ответили. Прапорщик, дежуривший на КПП, успел бросить в машину гранату, что ее и остановило. Но уже завязалась серьезная перестрелка между братскими полками. К КПП стянулись расположенные рядом подразделения нашего полка. И понеслось…
Вот это была война…
Только под утро разобрались, кто с кем воюет. Пассажиров из волги, что затеяли эту карусель, вытащили из арыка. Их было трое, все офицеры афганской армии. Их забрал наш полковой особист. В результате ночного боя потерь в нашем полку не было. В 357-ом был ранен один капитан в шею и солдат, а вот патронов потратили по три боекомплекта.
До нового восмидесятого года оставалось несколько дней. К Кабулу подошли наземные войска будущей 40-ой армии. По всем «сценариям» нашей дивизии пора было собираться домой. Даже начали составлять списки корабельных групп. Делать нам в Афганистане было больше нечего.
Дальнейшая «работа» для наземных войск.
(Продолжение следует).