22 декабря в Алматы в Государственном академическом театре оперы и балета имени Абая состоялся творческий вечер, посвященный 90-летию Народной артистки СССР, Героя Социалистического труда, академика Бибигуль Тулегеновой. В связи с этим я взяла у нее интервью.
Сложно застать народную артистку в городе и свободной для прессы, но мне это удалось. Уютный дом, светлый просторный зал, в углу пианино и конечно же широкий дастархан. Если верить, что у каждого дома характер хозяина, то солнечная квартира «казахского соловья» сразу же располагает к себе гостей. Шустро, с задором моя собеседница порхает по дому, показывая мне все комнаты. Среди них гардеробная с национальными костюмами и шикарными вечерними платьями. Она с грустью замечает светло-голубое платье погибшей второй дочери, которая работала в оперном театре и преподавала при жизни в консерватории. Свою нелегкую судьбу Бибигуль Ахметовна рассказала по-простому, без жеманства и ни намека на звездную болезнь, присущую сегодня многим молодым артистам.
Вы застали сталинское время, репрессии, войну. Что вам больше всего запомнилось?
- Да все запомнилось! Детство началось с поселка Карагай. Там мой отец работал секретарем райкома партии. Когда мне было семь лет, его забрали из-за сталинских репрессий. Причина – помог жене врага народа. Помню, как нашу семью обыскивали, как конфисковали имущество, а всех выгнали из дома на мороз и снег. Наша мама осталась одна без помощи с семью детьми. Но она была очень сильной женщиной. Мы все помогали ей как могли, но самая трудоспособная в семье была я. Поэтому уже тогда в моих обязанностях было сходить в очередь за хлебом, за водой, дров натаскать, печку затопить, картошку сажать и подгребать. Если грубо выразиться нашей семье «жрать» было нечего и одежды практически не было. Мы подбирали и ели все, что находили. В основном это были мороженые овощи, которые выбрасывали другие люди. Мы собирали объедки и тащили их домой. Овощи плохо варились, однако ими мы обманывали свои желудки.
Многие люди ломались в то время. А что вам помогало не падать духом?
- Наверное то, что по жизни я очень оптимистичный человек. Поводов, чтобы сломаться, безусловно, было много. Но я точно знаю, что из всех репрессированных в то время, не было ни одного, кто бы сломался и жалел себя. Все как один поднялись, поступили в высшие учебные заведения, учились хорошо и по работе поднимались. Не то, что сейчас, чуть что за рюмку хватаются.
Вы думаете, тогда люди сильнее были, чем сейчас?
- Конечно, да и воспитание было другое. Сегодня родители даже своих 13-летних детей считают беспомощными. А я уже в 13 лет работала простой чернорабочей на семипалатинском мясокомбинате. Казалось бы, что можно требовать с подростка, а я уже несла полную ответственность, кормила семью, зарабатывала деньги. Силы давало то, что я была не одна. Как говорят у казахов: «Көппен көрген – ұлы той» – «все, что переживаешь вместе с народом великий праздник». Мои проблемы были схожи с проблемами других семей. Голод, война, репрессии – все подгоняло меня искать выход.
А к каким людям вы обычно тянулись, что нравилось в них?
- В моем селе жили дружные люди. Я жила в мире со всеми и никого не выделяла. При той нищете, что нас окружала в детстве, мы со сверстниками умудрялись собираться у кого-нибудь в гостях, общались. Своей дружной ватагой, бывало, и в соседских огородах воровали овощи или подсолнухи. Конечно, получали подзатыльники за это потом, но зато сейчас все вспоминаешь с улыбкой.
О чем мечтала юная Бибигуль?
- Я тогда ни о чем не мечтала. Моя цель была заработать на кусок хлеба. Я жила всегда настоящим днем.
Вам достался талант от матери. У вас в детстве было время петь?
- На самом деле, вся наша семья была музыкальная, и мы пели все время. Мой папа хорошо играл на скрипке, домбре, балалайке. Он был самоучкой. Когда отец играл на скрипке, я еще ребенком не говорила толком, но уже напевала мелодию, стоя на табуретке. Отец сказал тогда роковую фразу: «Вот увидите, моя дочка будет знаменитой артисткой»! Видимо его слова дошли до бога, но он, к сожалению, этого не увидел. Только когда мне исполнилось 18 лет, меня заметила учительница пения Галина Серебрякова. После этого моя жизнь изменилась.
Как думаете, почему она заметила именно вас? Что ей понравилось талант или характер?
- Галина Серебрякова взяла шефство надо мной. Я не знаю почему, возможно от того, что мы были с ней одной судьбы. Она после репрессии, я с семьи репрессированного. А может действительно она во мне какой-то талант увидела. Она занималась со мной вокалом, а потом написала письмо в Москву, к выдающейся певице Неждановой. После рекомендации Серебряковой и Неждановой, меня с семилетним образованием взяли в Алматинскую консерваторию. Конечно, мне было очень трудно, но мне всегда везло. Хотя по техническим предметам я сильно хромала, но по специальности училась на «отлично». Но моя учеба сопровождалась семейными заботами. Я приехала в Алматы, и уже на подготовительном курсе вышла замуж. Мама поэтому и не хотела меня пускать в мегаполис, она говорила: «ты поедешь и замуж сразу же выйдешь, а учиться не будешь». Как в воду глядела. Так, на первом курсе у меня родилась дочка. Конечно, я разрывалась между ребенком и занятиями. Еще и подрабатывала на радио.
Но как вы умудрялись все успевать?
- А как успевает сейчас молодежь? В двух-трех ВУЗах учатся. Многие имеют по три образования, изучают по четыре языка. При желании в молодости все можно успеть. Это сейчас мне уже 90 лет и не так много сил. И все равно, если я поднапрягусь, то выполню много дел за день: тональность голоса подберу или прорепетирую подзабытые песни.
Самый радостный день в вашей жизни и самый грустный?
- К сожалению, грустных дней у меня было много. Не знаю, что хуже: смерть родителей или потеря дочери. Последнее было для меня страшным испытанием. Никому не пожелаю. У творческого человека негрустных моментов не бывает. Но по работе трудности легко можно победить. Помню, как на втором курсе консерватории, меня хотели исключить как профнепригодную. Мой педагог сказала ректору, что у меня нет голоса и мне делать нечего в консерватории. Я всегда была застенчивой и молчаливой, но тут решила бороться за будущее. В голове вертелась мысль: «Как я с позором вернусь в родной аул»? И я заявила преподавателям: «Я к вам пришла с голосом. Это у вас надо спросить, куда вы его дели? Если не вернете мой дар, я подам на вас в суд»! Ректор удивился, помню: «Посмотрите на эту пичужку! Год молчала, а теперь заговорила»! Но меня оставили, так как ректора и преподавателя вскоре уволили из-за второй волны репрессий. После этого случая, я стала учиться лучше, работала на радио. И это несмотря на свою беременность первой дочерью, хотя нагрузки были противопоказаны. Вскоре меня заметила преподавательница Надежда Самышина. К пятому курсу мы выехали с ней в Ленинград на Всесоюзную вокальную конференцию, там я и раскрылась как певица, удивив своими данными жюри конкурса. Потом я поехала в Москву сдавать экзамены, чтобы получить направление в Алматинский театр. В театре мне дали первое задание выучить оперу «Риголлето». Я выучила все роли: и бас, и сопрано, и баритон, и пение хора. Когда я пришла сдавать свою партию дирижеру, он открыл рот от удивления, глядя, как я исполняю оперу разными голосами. «Девочка, нужно было выучить только партию героини Джильды, а не всю оперу»! – засмеялся он над казусом. «Риголлето» и стало моим дебютным спектаклем, где я легко исполнила только свою часть (смеется).
А, правда, что Вы побывали во всех карагандинских шахтах?
- Я объездила весь Казахстан. Я пела и в карагандинских шахтах, и на Ачисайском свинцовом заводе в Шымкентской области и во многих других местах. Я работала для народа. Он конечно и поднял меня. До 1958 года меня не выпускали за границу, так как я была с семьи репрессированного. Но когда оправдали имя моего отца, я начала гастролировать в другие страны.
Расскажите, а были смешные случаи на гастролях?
- Я выступала с оркестром Курмангазы во многих колхозах и станциях. И как-то в Макате, работник педсовета, пригласил наш коллектив к себе в гости. Мы поужинали и легли спать. И слышу в три часа ночи шум и крики. Выбегаю, посмотреть, что случилось, а там хозяин дома лупит жену. Он приревновал ее к нашему артисту Галифуле Курмангалиеву. И я попала под горячую руку хозяина. «Что смотришь! Уходи вон отсюда»! Я быстро собрала вещи, оделась и убежала из дому. Неизвестный городок. Я одна. На улице апрель и грязь. Я пошла на далекий огонек. Там был дом, в котором меня приняли на ночь незнакомые люди. Сапоги мои конечно пропали и от грязи превратились в гармошку. К своему оркестру я на следующий день вернулась босиком. Они конечно, удивились. А так много случаев было. Бывало от колхоза к колхозу на самосвалах ездили, где раньше возили цемент или доски. Тут и говорить нечего о сохранности концертных костюмов. Однажды в Доссоре публика обкидала наш коллектив камнями и бутылками. Они ждали уже известного тогда Галифулу Курмангалиева, который опаздывал на час. Благо все обошлось. Иногда до утра пели для народа, так уставали, еще и дорога изматывала, но впечатлений было море. Когда я вернулась в Алматы через три месяца гастролей, оказалось, что меня перевели без моего ведома в филармонию. Я приняла эту новость со смирением, однако год не могла слез сдерживать, когда оказывалась близ своего бывшего театра. Стала постепенно привыкать к новому месту. Да и зарплата в филармонии была больше чем в театре - 1500 рублей. Я тогда жила одна без мужа, с двумя детьми и нужно было поддерживать и поднимать свою семью. Работала в филармонии до 1971 года, получила государственную и московскую премии, позже дали звание Героя соцтруда. Неожиданно, меня снова перевели в театр. Тогда театру для получения академического звания оперы и балета необходима была хотя бы одна артистка с государственной премией.
А вот интересно, какой у Вас голосовой диапазон?
- Когда я была молодая, доставала до «ми фа». Но сейчас мне много лет и только до «си» второй октавы могу спеть. Верхние ноты не трогаю, только когда пою технические вещи, а так мой средний диапазон «сопрано».
«Булбул» сейчас поете?
- Сейчас редко. Если и пою, то в другой тональности, тяжело с возрастом. А так филигранно как раньше не могу. Сегодня больше пою произведения казахстанских композиторов, народные песни и романсы.
Бибигуль Ахметовна, а где вам бывает весело или невыносимо скучно?
- Честно скажу, я не очень люблю ходить в гости. Но мне нужно часто ходить на тои, юбилеи, домашние посиделки, чтобы я кого-то благословила или сказала от себя пожелания. По душе знакомые компании, хотя чаще приглашают малознакомые люди, с кем нет общих тем. Я могу выдержать праздники в количестве десять человек. Но мероприятия с гостями в 300 человек, для меня настоящие испытания, где ко мне все подходят и фотографируются. У меня от фотовспышек даже глаза болят к вечеру. Но никому не отказываю, раз пришла в гости, то готова терпеть. А так я люблю свое общество - самодостаточна. Дома, когда я нахожусь одна, отдыхаю морально. Моя работа связана с публикой, и поэтому после гастролей некоторое время не выхожу никуда. Правда и дома нахожу себе работу, так уж я устроена.
А кто для Вас заслуженной артистки является эталоном классического вокального мастерства?
- Сейчас очень много талантливых певцов. Среди них Нуржамал Усенбаева, которую я уважаю за трудолюбие и серьезное отношение к своей профессии. Неплохие певицы Майра Мухамед кызы, Дина Хамзина, Дана Таласпекова. Среди парней: Медет Шотабаев, Андрей Трегубенко, Дана Таласпекова.
Я думаю сейчас у молодежи возможностей куда больше, чем у нас в свое время. Раньше мы сидели взаперти за железным занавесом. Сегодня двери открыты всем желающим. У казахов есть пословица: «Акшан болса калтанда, талтандада талтанда». Есть у тебя средства, пожалуйста, езжай куда хочешь! Никто тебя не держит. А раньше даже с деньгами в СССР о зарубежной стажировке оставалось только мечтать. И все же даже в наши дни для мирового успеха важно быть талантливым как Димаш Кудайбергенов. Думаю, парень просто захотел расти дальше, и поэтому покоряет сейчас мир. Другое дело, что у нас таких самородков совсем мало.
Наши звезды выступают на корпоративах. Ваше мнение: искусство можно совместить с заработком?
- На корпоративах поют как раз исполнители, их сложно назвать профессионалами своего дела. Великие артисты нацелены на большую сцену и не будут размениваться по мелочам. Если певцу дают исполнить маленький отрывок из спектакля, то он обязан прочитать всю историю пьесы и полностью войти в роль. А корпоративщики просто врубают фонограмму, изображая, что поют, и без стыда получают еще за это хорошие деньги. Я, например, могу и без минусовки спеть как подарок от Бибигуль Тулегеновой.
Душа поет?
- Конечно, а как иначе? У вокалистов душа поет, пока бьется сердце. Я часто хожу в театры на разные премьеры. Смотрела недавно Моцарта «Похищение серали». Нахохоталась от души.
Бибигуль Ахметовна, если бы у Вас была возможность вернуться назад, вы бы что-то изменили?
- Ну что бы я могла изменить, если бы вернулась назад? Я бы снова возвратилась в ту же яму. Я эту жизнь прожила сполна, и пускай все идет своим чередом. Я не хотела бы, чтобы мои дети, внуки или правнуки пережили те испытания, которые выпали на мою долю.
Анель Утегенова
Фото: из открытых источников