А наша беседа с с историком, лингвистом и переводчиком с древних языков Зои Лионидас продолжается.
- Ну, что, Зои? Продолжим обсуждать мифы Средних веков. Не читали ж там ничего? Единственную книгу Анна Ярославна привезла во Францию, выйдя замуж за их короля. Больше нечего читать было?
- Средневековье любило книги. Их переписывание и украшение было одной из обязательных составляющих жизни в многочисленных мужских и женских монастырях. Ежегодно из под пера монахов и монахинь выходили сотни книг – от простеньких молитвенников для деревенских церквей до настоящих шедевров, предназначенных в дар тому или иному высокопоставленному лицу, вплоть до самого короля или же членов его семьи. Архивы западноевропейских городов буквально ломятся от множества памятников той далекой от нас эпохи.
- Да выдумки всё. Покажите хоть одну их древнюю книгу?
- Древнейших – на папирусе, сохранилось очень немного, т.к. сам по себе материал не стоек и легко поддается разрушительному действию времени; зато количество пергаментных и бумажных изданий столь необъятно, что до части их попросту еще не дошли руки исследователей, и посему, в будущем нас может ждать не одна и не две сенсационные находки.
- И где же все эти книги собирались?
- Коллекционирование дорогих и редких книг у аристократов Позднего Средневековья, порой, превращалось в настоящую страсть. В погоне за редкостными экземплярами небезызвестный Жиль де Лаваль, барон де Рэ, более известный как прототип злодея «Синей Бороды» едва ли не пустил по ветру свое состояние, так что родственникам пришлось добывать у короля особую бумагу, запрещающую барону распродавать семейные земли.
Герцог Жан Беррийский, не довольствуясь уже имеющимися в наличии экземплярами за головокружительные деньги нанимал лучших художников своей эпохи, в результате чего довел до нищеты и бунта провинции, находившиеся под его непосредственным подчинением, и бунт этот пришлось подавлять военной силой. Жан, бастард Орлеанский, для своей объемистой библиотеки вынужден был нанимать специального человека, должного произвести полную опись и поддерживать книги в хорошем состоянии. Список этот можно продолжать еще долго, однако, мы сейчас остановимся на разновидности книг, столь редкостной и малоизвестной, что большинство наших читателей, по всей видимости, даже не имеют о ней понятия.
- Как интересно. Красивые были издания?
- Строго говоря, окрашивание манускриптов, придававшее им особенно роскошный и богатый вид было известно еще в Византии. Императоры и мели обыкновение окрашивать дорогие издания Библии драгоценным пурпуром, причем писать на страницах подобного манускрипта следовало золотом и серебром. Однако, секрет пурпура был утерян во время кризиса власти, поразившего Византию в VIII-IX веках, и посему, традиция эта благополучно ушла в небытие.
Все начинается заново в богатом на талантливых людей XV веке, когда некто, оставшийся неизвестным, открыл секрет окрашивания пергамента в черный цвет. Известно, что таинственный мастер был родом из Фландрии – скорее всего, из Брюгге, ибо именно там новая мода, едва появившись немедленно вскружила головы местным аристократам. Надо сказать, что Фландрия в те времена входила в состав обширных владений бургундских герцогов; вполне возможно, что Филипп III Добрый, после убийства своего отца принципиально не снимавший траур до конца своих дней, был одним из тех, кто в высшей степени благосклонно отнесся к подобному веянию, которое, впрочем оказалось весьма краткоживущим – в первую очередь, по причине баснословной стоимости подобной работы.
- А что за книги? О чём?
- Все семь экземпляров, сохранившихся до наших дней, представляют собой часословы – богослужебные книги, содержание основные молитвы дневного цикла. По каким-то причинам, мастера предпочитали для своих упражнений именно этот вид литературы, или – что менее вероятно, именно часословам посчастливилось дожить до наших дней.
- Из чего их изготавливали?
- Секрет изготовления «черных часословов» в настоящее время восстановлен с достаточной степенью надежности. Известно, что для них требовался отнюдь не любой пергамент, но веллум – нежнейшая и мягчайшая кожа молочных телят. Выделанный пергамент, растянув на особой раме, приблизительно на месяц погружали в чан с раствором железных и медных солей (в частности, основную роль играл, по-видимому, сульфат железа). В зависимости от насыщенности раствора и времени, проведенной в красильном чане, окраска пергамента варьировалась от мягких оттенков кофе с молоком, до матового фона цвета вороньего крыла.
- А производственный процесс понимаем?
- В начале работы мастера изготавливали макет будущего часослова из дешевых материалов, изготовляя эскиз каждой страницы; конечно же, в красильный чан уходило едва ли не двое больше листов пергамента, чем то требовалось (поправка делалась на возможные ошибки и брак). Готовые листы высушивались в течение нескольких недель, по-прежнему, туго натянутыми на рамы, чтобы материал ни в коем случае не сморщился и не пошел трещинами.
Затем за дело брался резчик, по специальному шаблону превращая телячьи кожи в ровные прямоугольники будущих страниц. Надо сказать, что не только сам материал – но и чернила и краски были баснословно дороги: на черном пергаменте писать было возможно только золотом и серебром. Умелый чертежник серебряными чернилами наносил контуры будущих миниатюр, заглавных букв и наконец, прямых линий, на которых должен был размещаться текст.
Заполнение часослова обязательно начиналось с центральных миниатюр. Для их изготовления приглашались лучшие художники эпохи; в самом деле, добиваться выразительности приходилось максимально ограниченными средствами. Свинцовые краски для белого, желтого и розоватого оттенка – в позднейшие времена схожими оттенками будет пользоваться знаменитый Рубенс. Золотая и серебряная краски, глубокий зеленый цвет – на основе малахита, ярко-голубой – еще одна полудрагоценная составляющая – лазурит, рыжевато-красная охра... вот, пожалуй и все. Более того, талантливые мастера Позднего Средневековья умело пользовались игрой цвета на угольно-черном фоне, так, что привычные библейские сцены становились как будто еще более таинственными и мистическими, выступавшими из ночной темноты.
Пока миниатюры просыхали, художник несколько более скромного дарования и мастерства, мог заниматься роскошными инициалами – первыми буквами каждого абзаца, украшенными пышным орнаментом и затейливыми арабесками.
- Где же сам текст?
- Следующим за дело брался писец – опять же, не обычный, но обладатель каллиграфического почерка, способный тонким пером выводить на пергаменте строгие и правильные готические буквы. Чтобы снизить до минимума риск ошибок, рядом с подобным каллиграфом на особой кафедре располагался чтец, неспешно произносивший слово за словом латинский текст, который затем исправно ложился на пергаментные страницы.
И наконец, художник (или художники) – специалисты по малым миниатюрам и вычурным орнаментам, с помощью тонких кисточек из барсучьего и беличьего волоса придавали часослову его окончательную форму, и наконец, готовая книга получала тяжелый кожаный переплет, как правило, из того же черного пергамента, как и основные ее страницы.
- И вот книга готова. Осталось её лишь заполучить в свою библиотеку.
- Надо сказать, что уже в те времена подобные издания были баснословно дороги, так что позволить их себе могли разве что короли, герцоги, или богатейшие из аристократов, а в наше время цена Черных Часословов и вовсе не поддается денежному исчислению.
-Вы говорили, что этих уникальных книг осталось очень мало. Почему?
- Их осталось только семь. Черные Часословы погибают, едкий состав, которым были пропитаны их страницы со временем буквально уничтожает вещество пергамента, и мы вынуждены лишь беспомощно смотреть, как великие шедевры прошлого гибнут у нас на глазах.
- Нет пути их сберечь?
- В попытке хотя бы отсрочить неизбежное, три – сохранившиеся наилучшим образом, разделили на страницы, спрятав каждую в кокон из особого стекла, чтобы таким образом замедлить химическую реакцию и дать возможность науке будущего решить наболевшую проблему. Еще один – часослов из Библиотеки Пирпонта-Моргана (США) «чувствует» себя сравнительно неплохо, требуя лишь кропотливой реставрации.
Остальные, к сожалению, спасти уже невозможно; единственное, что удалось сделать – изготовить их точные копии на основании современных материалов. Кто знает, быть может наше поколение уже последнее, которое сможет своими глазами увидеть подлинные Черные Часословы Бургундии... хотя, конечно же, хотелось бы надеяться на лучшее.
-Будем тоже надеяться на лучшее. Спасибо за интересный рассказ. А нашим читателям можем посоветовать интересную историю об одной исторической мистификации с книгой.