За сто с лишком лет до появления Интернета общество уже обладало всеми средствами для блогинга: письменность и грамотность, плюс наличие периодической печати оказались более чем благоприятной почвой для этого явления. Конечно, соцсетями тогда служили газеты, страницами авторов - регулярные публикации в них, а письма в редакцию были лентой комментариев позапрошлого столетия. И здесь мне хотелось бы выделить Александра Николаевича Энгельгардта (1832 - 1893). К его странице под названием "Письма из деревни" в газете "Отечественные записки" (она же в нашем сравнении - соцсеть, с двадцатью тысячами подписчиков на 1878 год) общество не перестаёт обращаться уже почти полтора столетия.
Когда я два года тому назад приехал в деревню, то первую же весну разливом реки у меня промыло плотину и так испортило дорогу, что я, как петербуржец, думал, что по ней и ездить нельзя. Конечно, я скоро убедился, что можно ездить по всякой дороге...
Причиной написать "первый пост" автору "блога", Александру Энгельгардту, тридцати восьми лет отроду, послужила высылка из Петербурга. Он, как бы сейчас сказали, был оппозиционером. И ни то, что он являлся одним из самых выдающихся химиков Российской империи, ни его происхождение (родословная семьи Энгельгардт отслеживается до 1381 года) не спасли от обидного приговора. Отмотав два месяца в Петропавловской крепости, в начале 1871 года он отправляется в имение отца под Смоленск, ещё не зная, что никогда не будет помилован.
Казалось бы, семь сотен километров до кипящей событиями столицы втопчут молодого перспективного учёного в депрессию, но его натура оказалась более гибкой. К тому же, быстро пришло письмо от неунывающего товарища Салтыкова-Щедрина, в котором тот рекомендовал Энгельгардту описать деревенскую жизнь после отмены крепостного права. Александр пишет. Почти не критикуя административные порядки - но это так проскальзывает в каждом письме, что удивляешься благосклонности цензоров. Стараясь не шутить, чтобы его произведения не сочли несерьёзными. И не выдавая никаких личных трагедий - ни от факта ссылки, ни от лишения возможности заниматься в лабораториях, ни от того, что супруга Анна осталась в Петербурге.
Кошки у меня приучены так, что когда я сажусь ужинать, то они вспрыгивают на стулья, стоящие кругом стола, за которым я ужинаю: одна садится по правую сторону меня, другая — по левую. Выпив [...], я ужинаю и во время ужина учу кошек терпению и благонравию, чтобы они сидели чинно, не клали лапок на стол, дожидались, пока большие возьмут, и т. п.
Двумя основным предметами его писем были сельское хозяйство и деревенское общество. В земледелии Александр производит кардинальные изменения, руководствуясь своим пониманием химии. В частности, он повысил урожайность всех выращиваемых культур минимум вдвое - применяя сидераты (растения, положительно влияющие на почву), натуральные удобрения и пятнадцатипольную систему обработки земли. За деревенским обществом он наблюдал с интересом и уважением, держась при этом на расстоянии. Им трогательно описаны многие стороны жизни крестьян, например, мы глубже понимаем насколько важным для жителя русской деревни было мнение общества, когда поющие за рубкой капусты "бабы" вплетают в народные песни имена тех молодых людей, которых им нужно сосватать.
Бабы решили, что Сидор должен жениться на молодой девушке из той же деревни, Анисье, которой в нынешнем году тоже следует выходить замуж. Сидор, слушая песни, ничего, только ухмыляется, но одна из моих работниц, солдатка, которая находится с Сидором в интимных отношениях, не может скрыть своей досады. Бабы это замечают и с особенным наслаждением «точат» солдатку.
За пятнадцать лет (1872-1887) вышли двенадцать писем Энгельгардта, дважды они были изданы отдельными книгами ещё при жизни автора, обессмертив его самого, сохранив в истории колоритных персонажей из русских крестьян и других сословий. За двадцать два года ссылки (1871 - 1893) Энгельгардт превратил захолустное Батищево в неофициальный центр российской практической агрохимии. К сожалению, немцы стёрли с лица земли все нехитрые постройки современные Александру Николаевичу, а восстанавливать о нём память сегодня особо не для кого - деревня в России место не самое людное.
Я сказал уже, что, кроме охоты, Костик занимается еще воровством. Он плут и вор, но не злостный вор, а добродушный, хороший. Он сплутует, смошенничает, обведет, если можно, — на то и щука в море, чтобы карась не дремал, — но сплутует добродушно. Он украдет, если плохо лежит, — не клади плохо, не вводи вора в соблазн, — но больше по случаю, без задуманной наперед цели, потому что нельзя назвать обдуманным воровство при случае. Костик всегда готов украсть, если есть случай, если что-нибудь плохо лежит: мужик зазевался, Костик у него из-за пояса топор вытащит и тотчас пропьет, да еще угостит обокраденного
С одной стороны, будь в русской глубинке больше энгельгардтов - может быть, это была бы совсем другая глубинка, по крайней мере, не вымирающая. С другой стороны, если бы Энгельгардт был помилован царём - кто знает, какие ещё выдающиеся открытия он совершил. Но всё случилось именно так.