Чтобы отметить предстоящую публикацию первой и единственной официальной автобиографии Элтона Джона «Я», этот человек сам рассказывает нам о важности владения нашими «плохими сторонами» и своем опыте посвятить свою жизнь работе.
Я терпеть не могу книги или фильмы о рок-звездах, которые дают вам побеленную версию реальности, которая намеревается рассказать вам, какой он замечательный, совершенный человек. Это скучно, потому что это ложь: никто не идеален, и, конечно, ни одна рок-звезда не идеальна.
Элтон Джон прожил жизнь, которую мало кто мог понять. Настоящие американские горки в диаманте с высокими взлетами, самообнаружением и признанием критиков, которые порой погружались в разрушительные падения. Похоже, его жизнь - жизнь с высокой скоростью, и хотя до сих пор в его истории доминировали все то, что блестит, автобиография «Я- Элтон» в его самом теплом, скромном и наиболее открытом исполнении.
Здесь, по его собственным словам, Элтон рассказывает нам о некоторых отношениях, сформировавших его историю, о его опыте посвятить свою жизнь работе в своей первой и единственной официальной автобиографии, а также о силе и свободе, которую можно найти, говоря правду: хороший, плохой и не такой ослепительный.
Вы начинаете вспоминать старые добрые времена и просматриваете все это с помощью розовых очков: в моем случае, я думаю, это простительно, потому что я, вероятно, носил розовые очки в то время.
Далее позвольте обратиться к первоисточнику, потому что лучше самого Элтона его, теми словами, которыми он выражает свои чувства, его мироощущения не передать.
Я всегда говорю о том, насколько мы совершенно разные, как нас более или менее случайно собрали вместе и как я не уверен, почему наше партнерство в написании песен работает. Это все правда. Нас собрали более или менее случайно: я провалил прослушивание на Liberty Records в 1967 году, и парень с лейбла дал мне конверт с надписью Берни в качестве запоздалой мысли, как утешительный приз. Я не уверен, что он даже открыл конверт и сам прочитал текст, прежде чем он это сделал. Я думаю, он просто пожалел меня и не хотел, чтобы я уходил с пустыми руками. И мы совершенно разные люди. Он родом из дебри Линкольншира, а я из пригорода Лондона. Он живет в Санта-Барбаре, и он буквально выиграл соревнования по разведению рогатого скота. Я живу недалеко от Виндзорского замка, Я коллекционирую старинный фарфор, и единственный способ, которым ты получишь меня на спине лошади, - под дулом пистолета. Никто из нас не может написать, если другой находится в комнате. Но с того момента, как я открыл конверт со словами Берни, в поезде домой из центра Лондона в Пиннер, я почувствовал мгновенную связь. Этого никогда не случалось ни с кем другим, и это никогда не менялось.
И связь работает в обе стороны. Бывают случаи, когда Берни пишет стихи с моей точки зрения, и он выражает то, что я чувствовал себя лучше, чем мог. Любой, кто был удивлен, когда я вышел в 1976 году, - кто, по-видимому, видел, как я выступал, не задумываясь о том, что мужчина, которого несет на сцене замасленный бодибилдер, но при этом носит половину мировых запасов диаманта, блесток и перьев марабу, может быть чем-нибудь кроме прямой: привет? - явно не слушал лирику, которую Берни написал для «All Nasties» в 1971 году. Это песня обо мне, интересно, что произойдет, если я выйду публично: «Будут ли они критиковать за моей спиной? Может быть, я должен позволить им ». В 1980 году он написал песню под названием« White Lady White Powder, »Портрет безнадежного кокаинового наркомана -« Я - кататонический сукин сын, у которого было слишком много белого порошка », - у меня были латунные шары, чтобы петь, как будто это было о ком-то кроме меня. И если вы хотите знать, как я потерял себя за годы, предшествовавшие реабилитации в 1990 году, вам нужно только послушать «Я разваливаюсь» из «Кожаных курток». То есть, если вы можете слушать Кожаные куртки, в этом случае вы сделаны из более крепких вещей, чем я: это не столько альбом, сколько эксперимент, чтобы увидеть, сколько кокаина человек может взять в студии звукозаписи. не будучи сертифицированным безумным.
Но затем все изменилось. Во-первых, это было мое отношение к оглядыванию на прошлое. На самом деле, именно Берни начал это на рубеже тысячелетий. Он совсем не был рад тому, в каком направлении пошли наши альбомы в 90-х. На самом деле, он прилетел из Америки в мой дом в Ницце с особой целью - сказать мне, что последний альбом, который мы выпустили, The Big Picture, был самой большой кучей скучного дерьма посреди дороги. когда-нибудь слышал в своей жизни. Он думал, что мы должны вернуться к тому, чтобы делать записи, как мы это делали в начале 70-х, или, вернее, думать о том, как мы делали записи в начале 70-х, брать идеи и развивать их по-другому. Мне понравилось это: я назвал это «идти назад, идти вперед». Это был подход, который мы использовали в «Песнях с западного побережья» в 2001 году, и много альбомов, которые мы выпустили с тех пор.
Но несмотря на все, что я начал думать о своем прошлом по-другому, я не думал о том, чтобы написать книгу, пока у нас с Дэвидом не было детей. Мне было шестьдесят три года, когда родился наш первый сын, Захарий, шестьдесят пять лет, когда появился Илия, и это заставило меня подумать о них через сорок лет, когда я смог получить доступ к моей версии моей жизни. Это был тот же импульс, который заставил меня пойти дальше с Ракетманом. Я стал менее сознательным в том, чтобы хранить свою версию событий при себе, потому что мне понравилась идея, что у них есть автобиография и фильм, где я был честен, без задержек, без ударов. Я не хотел книгу или фильм, который дал бы какую-то сахарную версию событий. Я хотел что-то правдивое, то, как «Истерики и тиары», документальный фильм Дэвида обо мне, когда мы впервые встретились, было правдой. Я хотел что-то, что Захари и Элайджа могли читать и что-то, что они могли видеть и думать, ну, это был наш папа, это было то, что он делал, это было то, кем он был на самом деле. Я не против, чтобы люди знали о моей плохой стороне - и в худшем случае моя плохая сторона была довольно ужасной.
Когда я начал работать на меняЯ неожиданно обнаружил, что мне действительно это нравится. Я понял, как мне повезло, что у меня была карьера, которая не просто занималась музыкой, но затрагивала кино, искусство и моду. Я был очарован тем, как большая часть моей жизни зависела от судьбы, странных маленьких моментов, которые в то время казались совершенно незначительными, но это изменило все. Что, если бы я прошел прослушивание на Liberty Records в 1967 году, чтобы они не чувствовали себя обязанными передать мне конверт со словами Берни? Что если я почувствовал себя настолько подавленным, что не удосужился открыть конверт? Что, если я выиграю спор, который я начал о бессмысленности игры в Трубадуре в 1970 году? Я не видел причин идти. В то время я получал немного внимания в Британии. Не много, только странный обзор и случайная игра по радио, но здесь было больше импульса, чем в Америке, где буквально никто не знал, кто я такой - я понятия не имел, что концерты в Лос-Анджелесе станут началом моей карьеры. Что если бы я не взял журнал, в котором была заметка о Райане Уайте во время операции доктора в 1986 году? Именно встреча с Райаном, подростком, который заразился СПИДом от переливания крови, в конечном итоге заставила меня пойти на реабилитацию и изменить свою жизнь. Такое случается со мной снова и снова. это в конечном итоге заставило меня пойти на реабилитацию и перевернуть мою жизнь. Такое случается со мной снова и снова. это в конечном итоге заставило меня пойти на реабилитацию и перевернуть мою жизнь. Такое случается со мной снова и снова.
Но больше всего я нашел это смешным. Оглядываясь на свою карьеру, я понял, насколько это было смешно. Снял это нелепым образом. В одну минуту я был наемным музыкантом в Лондоне, занимался сессионной работой, играл для всех, кто хотел бы меня, пытался продать песни, которые я и Берни написали в основном незаинтересованном мире. Месяц спустя я вернулся из Штатов с американскими критиками, буквально называвшими меня «Спаситель рок-н-ролла».
Это было настолько ошеломляюще, что в течение первых нескольких лет я все время вел дневник, и он случайно был веселым. Я все записал таким образом, что в итоге это кажется еще более нелепым: «Проснулся, наблюдал за трибуной . Написал «Свеча на ветру». Ездил в Лондон, купил Роллс-Ройс. Ринго Старр пришел на ужин.
Полагаю, я пытался нормализовать то, что происходило со мной, но на самом деле то, что происходило со мной, было ненормальным. Я вообще не жалуюсь, но ты никак не мог подготовиться к этому. Я не думаю, что какой-либо человек психологически построен, чтобы справляться со всем, что с ними происходит так быстро, не говоря уже о мне. В каком-то смысле, это чудо, что я не сошел с рельсов раньше, чем сделал. Конечно, когда я сходил с рельсов, я сходил с рельсов самым нелепым образом, который только можно себе представить: мои эксцессы были чрезмерными даже по меркам самой чрезмерной эпохи в роке. Знаете, потребовались довольно геркулесовые усилия, чтобы заметить, что вы употребляете слишком много кокаина в музыкальной индустрии Лос-Анджелеса 70-х, но я определенно был готов потратить время.
Я не горжусь тем, как я себя вел, но пересмотреть это было не больно, по крайней мере, по большей части. В книге есть моменты, из которых я не очень хорошо выгляжу, где я выгляжу совершенно отвратительным и ужасным, но я был совершенно отвратительным и ужасным, и нет никаких причин притворяться, что иначе. Это как истерики и тиары. Люди говорили, что я сумасшедший, чтобы позволить этому фильму быть выпущенным, но это один из немногих фильмов обо мне, который мне действительно нравится, потому что это реально. Я не выношу книг или фильмов о рок-звездах, которые дают вам побеленную версию реальности, которые намереваются рассказать вам, какой они замечательный, совершенный человек. Это скучно, потому что это ложь: никто не идеален, и, конечно, ни одна рок-звезда не идеальна. Иногда они могут быть ужасными. Они могут быть невероятными и очаровательными, и они могут быть возмутительными и глупыми. Вот что я хотел показать в Истерики и Диадемы , это то, что я хотел показать в Rocketman, и это определенно то, что я хотел показать во Мне .
Вы могли бы видеть Меня как своего рода контрапункт Рокетману . Фильм - фантазия, основанная на фактах: я определенно пытался покончить с собой перед своей семьей посреди вечеринки, приняв передозировку и бросившись в бассейн, но на самом деле я не пел «Rocket Man» пока я делал это Фраза, которую я использовал, состояла в том, что это не все правда, но это была правда.
Но книга - это правда, нелепая реальность моей жизни во всей ее смешной, безумной, ужасной, мрачной и блестящей славе.
Я просто невероятно благодарен, что я жил, чтобы рассказать историю.
Иногда это звучит как особенно ужасное художественное произведение, иногда я пытаюсь поверить в это сам, но все это произошло.
И это случилось со мной.