Русская классическая литература особенны не только своими идеями, нововведениями, горячностью, но и тем, что ее герои читают: кто-то читает любовные романы, кто-то - научные труды, кто-то - приключения.
Книги, которые читают главные герои романов или поэм, помогают не только лучше узнать самих персонажей, но и понять авторский замысел через такую, так сказать, отсылку. Также через книги (которые в отдельных случаях становятся даже самостоятельными участниками произведения) нам просто проще понять и самого писателя, подчеркивающего этой деталью именно собственное авторство.
Фёдор Достоевский
Мечтатель из "Белых ночей", своеобразной летописи Петербурга (как, например, и "Невский проспект" Гоголя), говорит страстными речами авторов своего времени - Гофмана, Пушкина и Вальтера Скотта.
На прямую Федор Михайлович не говорит, что мечтатель - еще и писатель, но на протяжении всей повести читатель в этом не раз убеждается: то в сказанной Настенькой, главной героиней, фразой "вы говорите, точно книгу читаете", то в его около романтичном образе жизни, о котором он узнал, конечно, из книг, то в его же словах: "Я создаю в мечтах целые романы".
Все указывает на то, что мечтатель - читатель.
Александр Пушкин
Александр Сергеевич показал в "Евгении Онегине" абсолютно разные формы и анализы чтения на двух ярких примерах: на Владимире Ленском и Татьяне Лариной. Первый, учившейся в Германии, вдохновился свободолюбивыми идеями (даже в своем внешнем виде Ленский отобразил эмоциональную составляющую идей философов Германии - длинные, до плеч волосы, скучающий взгляд, писание любовных стихотворений).
И другой вид чтения Пушкин показал в Татьяне.
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все;
Оба влюблялася в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Эти строчи из самого "романа в стихах" полностью объясняют Татьяну не только как читателя, но и как персонажа в целом.
Николай Гоголь
В жутком сакральном романе "Мертвых души" тоже присутствует читающий персонаж: помещик Манилов, у которого "в его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкой на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года". Снова замечаем, как много говорит и о герое (об очень юрком, хитром, слащавом герое), и об обстановке одна крохотная деталь - книга.
Интересно, что прочие помещики "Мертвых душ" не читают - или Гоголь намеренно не показывает этого - и само их описание идет как бы сверху вниз, от самого относительно лучшего к самому худшему. И книга - это то, что может держать человека, тем более того, который живет в городе N, сильным и разумным.
Иван Гончаров
Илья Обломов и Андрей Штольц - столько разные люди (из произведения "Обломов"), но столько близкие люди, также по-разному относились и к литературе (см. выше: отношение к чтению Ленского и Лариной).
Илья Ильич, несмотря на то, что по молодости много и с увлечением читал, ко своим тридцати с лишним годам полностью разочаровался в самой литературе, и сказал это своему знакомому Пенкину:
- Нет, Пенкин, я не стану читать.
- Отчего ж? Это делает шум, об этом говорят...
- Да пускай их! Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.
- Да хоть из любопытства прочтите.
- Чего я там не видал? ... Зачем они это пишут, только себя тешат...
С другой стороны, есть Андрей - инициативный, бодрый и остроумный молодой человек. Он не никогда не ограничивал свое образование одним только университетом и все время его расширял:
С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал Священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же «Телемака»
Книги в литературе стали с самого своего первого появления чем-то особенным, притягивающим внимание читателя: писатели закладывали в них свои замыслы, отсылки (так, например, сделал Николай Чернышевский), которые придают всему произведению особый шарм и настроение.
Созданная руками человека, — книга – чудо из чудес. Книга – предмет высшего порядка, несущий в себе яркую печать таланта и святого труда.
© Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк