Заголовок «модные тренды в краеведении» звучит почти абсурдно. Какая может быть мода в околоакадемическо знании, которое, будем откровенны, зачастую считают довольно занудным. Оказывается, запросто — разбираемся с Ксенией Сидориной, краеведкой и создательницей блога Mettlachtile.
Краеведение сейчас вообще в моде. Но особенно на волне в 2019 году внимание к деталям и любительский поиск предметов в самых неожиданных локациях. Первый тренд — я называю его грязеведение — пришел к нам из Лондона, второй – пусть будет чердакознание — наш, российский. Важно отличать любительский поиск осколков прошлого и черную археологию: границы довольно четко очерчивает федеральный закон. Согласно ему, нельзя разрушать или уничтожать культурный слой без специального разрешения на проведение археологических раскопок, если вы ищете предметы старше ста лет. Еще только предстоит сформировать этический кодекс грязеведов и чердакознатоков, но уже сейчас можно руководствоваться правилами археологов: не навредить культурному слою, изучить добытое, рассказывать о том, что нашлось, помнить о конфиденциальности личной информации (в случае, если вы нашли документы).
Грязное дело
Лондон был основан римлянами приблизительно в 43 году нашей эры. Около 100 года он стал столицей римской Британии, с 1707 – Великобритании, а с 1825 по 1925 год Лондон был крупнейшим городом мира. Конечно, в городе накопился богатый культурный слой, попросту говоря, тут очень много мусора. Разного: бытового, строительного, много того, что люди потеряли случайно или выкинули, а потом хватились, но было уже поздно. Особенно много интересного в главной городской реке – Темзе.
Как минимум с XVIII века беднейшие лондонцы промышляли поиском в иле реки вещей, которые можно продать. Чаще всего «мадларком» (от английского «mudlark» – поиск в грязи) занимались мальчики и мужчины, реже – девочки и женщины. Работа была грязной, можно было запросто заработать заражение крови, напоровшись на стекло ногой. Кроме того, в те времена в Темзе трупы людей и животных редкостью не были, так что нервами надо было обладать железными. Зато график свободный – ориентироваться надо только на приливы и отливы реки. Искали, в основном, предметы, упавшие с кораблей – куски металла, уголь, другие виды грузов (Henry Mayhew, London Labour and the London Poor; Extra Volume 1851).
Сейчас мадларкер в Лондоне – не оборванный голодный ребенок с изрезанными ногами и прожженным взглядом, высматривающий уголь. Это может быть молодая галеристка, отец семейства, или увлеченная писательница с 36 тысячами подписчиков в инстаграме, а для того, чтобы провести время, копаясь в иле реки, ушедшей в отлив на 7 метров, надо заплатить круглую сумму и получить лицензию одного из двух видов: простую или расширенную. Обо всех найденных предметах вы должны сообщать в Музей Лондона. Правда, трупы все равно иногда случаются – во время отливов у полиции Ее величества работы прибавляется.
Если раньше интерес представляло только то, что можно было перепродать, то сегодня все иначе: в реке ищут осколки прошлого, приметы времени. Подойдет все: кусок средневековой обуви, глиняная трубка на голландский манер, битый фарфор или почти целые парфюмерные флаконы эпохи модерна. Современные мадларкеры рассказывают о найденном, атрибутируя предмет и встраивая его в контекст. Они делают выставки, дарят предметы музеям и пишут книги.
А что же у нас? В России грязеведов пока немного, ниша свободна. Отчасти это связано с тем, что в нашей стране нет таких городов, как Лондон — одновременно очень старых и богатых, с мощным слоем разных культур и рекой в самом центре, которая мельчает во время отлива на 7 метров. С другой стороны, даже если вы что-то найдете – не факт, что в городском музее этому будут рады и на находку вообще обратят внимание. А держать все дома невозможно.
Новое просветительское медиа о науке, культуре и истории — Большой музей