Я сидела под луной, и порезы на моих руках казались чёрными, будто нарисованными тушью. Пальцы распухли и ныли от холода, но я давно перестала обращать внимание на боль. Я смотрела на луну: белая, словно сладкий рис, что я готовила мужу каждое утро, она плыла над горами, безмятежная и сияющая.
Луна видела, как началось моё путешествие. В тот первый день я прекратила взбираться на гору, только когда совсем стемнело. Я забилась в пещеру, высвеченную луной, и свернулась клубком на палых листьях. Помню, как горели исколотые камнями пальцы, помню грязь под обломанными ногтями, но лучше всего я помню, как возникло перед глазами лицо мужа, едва я прикрыла веки.
– Аригато дзайсё, – шепнула я любимому лицу, ждавшему меня далеко внизу. – Аригато дзайсё, – я обхватила себя руками, вжавшись в кости горы, и провалилась в сон. Древние седые духи подхватили мои слова и разнесли их по гулким переходам, пересыпая эхо, точно дети, игравшие с камнями.
Я проснулась от звука собственного голоса, запертого в пещере. Осознание обрушилось на меня вместе с пением птиц: горные духи приняли мою благодарность и позволили мне остаться. Я наскоро расчесала волосы пальцами и выползла из укрытия. Меня ждала гора.
Это было долгое восхождение. Кимоно моё изорвалось и потемнело от грязи, кожа потрескалась от холода и злого ветра, но всякому камню, что вгрызался в руку, всякой колючке, впивавшейся в волосы, и всякой птице с человеческими глазами я говорила одно и то же.
Аригато дзайсё.
Спасибо, спасибо, спасибо.
Спасибо, что позволяешь мне пройти. Спасибо, что приближаешь меня к цели. Спасибо, что делаешь меня – мной.
И снежные карпы глядели мне вслед, раскрывая рты в озёрах, полных неба и тишины. Забираясь всё выше, я и сама наполнялась небом. Тишина становилась мне другом. Синяки, шишки и багровые ссадины расцвечивали мой путь. Я поднималась к луне.
Я бы хотела сказать, что муж снился мне каждую ночь, но это неправда. Чем дальше я забиралась, тем реже мне вспоминалось его лицо. Мои сны пахли лесом, и колючие звёзды смотрели на меня со дна души – звёзды, которые никогда не снились мне в деревне. Я менялась. Моя кожа лопалась, расходилась кровоточащими ранами и заживала – снова и снова, день за днём. Но моя душа... Я бы многое отдала, чтобы увидеть её – обновлённую, иную. Увидеть, как я вижу руки, поднесённые к лицу. Как я вижу луну.
Я прищурилась, разглядывая её. Теперь я знала, что пойду до конца – и что конец моего путешествия близок. Луна наполняла меня светом, и он разливался внутри подобно талой воде.
В этот беззвучный час в деревне, должно быть, все спали: разметался на подушках иссушённый лихорадкой муж, дремал у очага кот, и знахарка прикорнула в своей лачуге, улучив время для сна. Далёкий мир, понятный и простой, соткался перед моим мысленным взором, дрогнул и растаял, выбеленный луной. Ночная птица вспорхнула с сосны, и душистые игольчатые лапы закачались, провожая видение. Я поднялась с колен.
Три шерстинки наказала мне принести знахарка. Три шерстинки – с шеи лунного медведя.
И сейчас я слышала, как трещали ветви за моей спиной.
И хотя я по-прежнему не знала, как добыть серебряные шерстинки, я помнила слова, что вложила в меня гора. Она писала их на моей коже много дней.
Я стиснула исцарапанные руки и обернулась.
В горле поднимались верные слова.
*Аригато дзайсё – (яп.) «спасибо, иллюзия».
Автор: Ирина Беляева