Пока я была голодной и делала яичницу – этот текст сам по себе складывался в абзацы, абзацы – в смысловую конструкцию, а примеры сыпались как конфетти из новогодней хлопушки, теперь же, когда я сыта и довольна – я потеряла половину слов, поэтому не уверена, что смогу донести вам то, что было так важно. И наверное, в одном этом предложении – вся суть этого текста и суть целой моей вечности.
Сегодня мне снилось, что мы с моим Учителем, Володей, стоим на краю огромной скалы – внизу километры и километры воздуха, а пространство наполнено белым паром и солнечными лучами. Он толкает меня в эту пустоту, но в последнюю секунду я замираю, и со спины хватаясь за его грудь руками, полушепчу-полукричу: «Погоди-погоди»! Сейчас у меня происходит какой-то важный процесс, который завершает огромнейший этап в жизни. Все, что дальше – в солнечном тумане. Но все предидущие пути уже стерты.
Сейчас я прохожу тему честности с самой собой и с миром. И вижу, что наибольшая честность, наибольшее движение собой и отказ от всех игр происходил у меня именно в те периоды, когда вокруг меня творился настоящий ад. В те моменты, когда было столько боли вокруг, что сердце превращалось в один сплошной синяк – вот только тогда я бросала все свои спектакли, становилась собой и начинала быстро двигаться по своему пути. Когда я год назад приехала к Володе – мы разбирали эти штуки на большой мощности. Он как-то очень красиво показал мне, что никто иной, как именно я на событийном и магическом уровнях создавал совершенно зловещие события вокруг себя. И в какой-то решающий момент, просидев час, обхватив руками голову, я спросила: «Так почему? Почему мне надо проходить это через боль»? И Володя сказал: «Так почему твое Большое разгоняет тебя через боль»? И я ответила: «Чтобы просыпаться быстрее». Но это был не ответ, а скорее новый вопрос.
Когда я училась во ВГИКе на сценарном, у меня был один друг, мне очень нравились его тексты потому что мне нравилась степень его честности с самим собой. Она родилась не сама по себе – родом он был из самой захолустной задницы на свете: родители – аферисты и пьяницы, а это была самая приличная семья в районе. Мой друг был талантливейший парень и довольно быстро стал популярным писателем, женился. Когда он писал о своей семье с болью и нежностью, мне казалось, что эта душа совершенно не оттуда – будто он просто пришел посмотреть как такое бывает и насмотревшись, сразу переместился в нормальное место. Прошел через все это, как вода – совершенно незатронутым. Но я сейчас немного о другом.
Когда Стас дошел в своем познании до эзотерики – то она быстро сплавила ему мозги. Все смыслы поломались и с внутреннего компа начали лететь программы. Если мы страдали от безработицы, любовных интрижек или похмелья, то Стас парился потому, что не видел смысла. Позже он взял чужие смыслы и довольно карикатурно ударился в религию. Именно потому, что только в ней была какая-то позитивная дорога, она давала какой-то радостный смысл. В отличие от всего, что он мог найти вокруг. Однако тексты его, которые он стал писать в этом состоянии стали слабее. Суть больше так не проходит, как проходила в боли.
Я училась наверное в самом творческом и интеллектуальном месте страны. Личности, которые там преподавали, люди, которых они набирали, атмосфера, которая там создавалась – это был самый концентрат. Самая сложная и крутая литература, фильмы. Система обучения у нас была такая, что мы в институте в полном смысле слова жили и весь остальной мир за окном терял свои очертания. У наших преподов не было никаких человеческих критериев и понятиев, только качество того, что ты создаешь. True art. Все это вдохновляло нас, однако через три года все мы начали дико уставать кое-от-чего.
Вся музыка, литература, фильмы которые нам показывали – это был артхаус, чистейшая выжимка честности в противовес массовой культуре. Но в нем не было ни капли радости. Антониони, Бергман (о, дааа, Бергман), Годар, Аки мать его Каурисмяки, Полански, Лунгин, Муратова верхом на Луи Мале. Снятие масок сменялось снятием масок. Потеря иллюзий становилась закольцованной формой мазохизма. Реальность медленно и неотвратимо превращалась в фильм «Пыль» (очень рекомендую).
По какой-то непонятной причине те люди, которые искали содержание – все-таки спутали его с формой и слились с Матрицей: Истина склеилась в их умах с безнадежностью и очень скоро их уже было не разделить. Честность всегда должна была приходить с ножницами в руках и бутылкой водки. И от этой вселенской тоски бежать можно было разве что в церковь. Иисус-то не играл в эти интеллигентские игры. Да даже со мной этот номер почему-то не прокатывал.
Я помню, что на третьем курсе я четко ощутила две вещи: первое, я хочу больше одиночества. И второе – я хочу смотреть другое кино. Наверняка есть что-то еще. Так что я сломала диск Portishead, который и так был неоднократно залит пивом, и научилась уходить. Я просто уходила из нашей просмотровой, и не шла не куда-то, а в кино! И смотрела современные английские, американские фильмы, в которых были идеи о том, как выбраться из красивой русской тоски. О том, как не спиться, держа в руках черно-белый портрет Шпаликова.
Что я поняла еще во ВГИКе – это то, что наш мастер (в худвузах так называется основой преподаватель мастерства: режиссер/сценарист, который ведет свою мастерскую учеников) каким-то образом собрал на одном нашем потоке кучу вот этих людей, которые потом будут влиять на многих других людей. Это было невооруженным глазом видно. И этот самый процесс уставания от страдания происходил в то самое время – у всех этих людей. И он продолжает происходить сейчас у многих других, кто распространяет знание, культуру, творчество, а далее волной отражается в сердцах всей планеты.
Я смотрю на предидущие поколения и вижу вот эту очарованность болью: если ты умный и честный человек, то смотреть Ассу, слушать Летова, жену-мужа сразу предупредить что у тебя как у гения будет куча любовников-любовниц, потому что вечная любовь невозможна, а бычок тушить в стакане белого сухого. Слишком простой выход!
Я все это говорю с осознанием того, что я обожаю Летова и Ассу. Но так получилось, что наше поколение другое. Мы – не свет. Мы - процесс выхода из темного коридора на открытое пространство.
Люди, двигающие сознание вперед отказываются от колбасы и опыта познания через боль. И этот поиск идет в кино, музыке, литературе, и мощный расцвет эзотерики – это часть этого процесса.
Не так давно я говорила с одним хорошим человеком. Мы друг друга спрашивали, зачем каждый из нас явился царапать планету. Он неожиданно сказал мне: «Я хочу испытать опыт счастья». Мне тогда показалось, он говорит через кучу своих иллюзорных представлений, но суть звучала очень чисто. И эта его фраза по прошествии времени постепенно стала эхом отражаться в моем сердце. Как хорошая песня о том, как меня ЗАМАНАЛО совершать проходы через страдание.
Разбираясь во всем этом, я неожиданно вспомнила, каким образом сформировалась эта цепочка. Давно, еще до ВГИКа, в тот момент, когда я осознала, что хочу писать – я поняла, что я должна знать, о чем я пишу. У нас во ВГИКе стажеров посылали в разные интересные места, типа морга и милиции, чтобы они нюхнули газку. Однако я не верю, что вы можете написать книжку или сценарий, месяц поработав медбратом. И я хорошо понимала: чтобы узнать жизнь – мне нужно перестать вытеснять воспоминания о клинической депрессии и о том времени, когда в детстве было нечего жрать. Нужно встретить лицом к лицу боль и понять наконец, для чего же она.
Дружба с бандитами, воровство, инквизиторша-любовь во всех ее проявлениях, работа журналистом в криминальной столице Донбасса. Позже началось нечто покруче, это было обучение целительству, где я узнала что такое чистка блоков, общение с мертвыми и экзорцизм. Поскольку я привыкла доходить во всем до глубины – то страдание открылось мне не как проба, а во всей полноте, как явление: вспоминание прошлых воплощений и прохождение множества смертей раскрыло мне мой собственный опыт боли по полной программе. И знаете, до чего я дошла в этом процессе? До самого дна, и оно там есть. Дно достигается в тот момент, когда сквозь все страдания и всю боль ты начинаешь видеть свет.
Бывает, ты просыпаешься утром, и понимаешь, что при таком раскладе от реальности можно ожидать сейчас чего угодно. Непонятно что произойдет сегодня днем: останешься ли ты в живых. Ты идешь по улице и любуешься предновогодним снегом. Ты видишь людей: бабулек на рынке, размалеванных женщин и похмельных мужиков в кафе: их боль и их надежды, их слезы и улыбки. И ты видишь, что внутри всего: в каждом лице, в каждом порыве ветра, в каждой снежинке – в основе всего этого невероятная, разрывающая Душу красота, и свет. И этот свет всегда здесь был.
Многие люди, столкнувшиеся с темой боли – идут искать ответа в эзотерике. И этот путь на мой взгляд наиболее верный. Однако при близком рассмотрении оказывается, что у эзотериков другая крайность: пони в разноцветных одеждах пьют розовые коктейли на радуге, а из глаз и ушей плещет приторная «любовь». И слишком часто, когда ты начинаешь работать с эзотериками на индивидуалке, и начинаешь честно с ними говорить, оказывается что под слоем лживой любви к миру – такая злость и такие страдания, что юному Вертеру и не снились. Именно поэтому радость должна исходить не из ума, она должна проходить через чувствительность и честность потому что иначе это породит новый виток фальши и новое погружение в боль, только чтобы очнуться – точно надавать пощечин человеку в пьяной отключке.
Раз уж сегодня пошла речь об институтах: когда я училась на юрфаке, у нас был препод по логике, слепой мужик с ненормально развитым слухом. Я навсегда останусь ему благодарна за то, что он показал мне одну вещь. На занятиях он учил нас строить логические цепочки: эта практика очень сильно развивает интеллект и распутывает многие внутренние противоречия. Так вот, Павел Михайлович на множестве блистательных примеров показал нам, что негативной логики не бывает. Если утверждение сводится к негативной оценке, значит оно не логично: в нем есть какая-либо спутанность, или вплетение нелогичного субъективного восприятия. Логичное же утверждение пессимистичным быть не может. Понимаете? Даже логика не может быть негативной, что уж там говорить о чистом знании.
Теперь я хочу познать кое-что новое. Я хорошо поняла, как свет раскрывается в страдании. И в нынешнем я хочу узнать, как он проявляется в счастье. В тихом радостном утре. В уверенности, в противовес сотням предательств.
Поэтому сегодня я меняю свой выбор. У меня слишком много опыта. Я слишком много знаю о боли. Сегодня я хочу узнать, что такое счастье.