За 23 года во главе советской медицины академик Евгений Чазов лечил полтора десятка президентов, четверых генсеков, бессчетное количество маршалов, академиков, лауреатов, профессоров, космонавтов, «звезд» всех видов деятельности. Благодаря его усилиям в Советском Союзе появились крупнейшие кардиологические центры, сеть реабилитационных и диагностических центров, начата диспансеризация населения. При Чазове в СССР снизилась смертность (особенно детская) и выросла продолжительность жизни. Становление кубинской медицины обязано именно главному кардиологу одной шестой части суши.
Кубик в свою вену
Евгению Чазову много везло в жизни. В этом то ли удачливость, то ли мистика, то ли промысел сил, нами непостижимых. Повезло с выбором профессии в сложные послевоенные годы, повезло с наставником — знаменитым терапевтом и кардиологом Александром Мясниковым, лечившим Иосифа Сталина в последний период жизни вождя и учителя, повезло со специализацией — кардиологи всегда были в цене. Повезло, когда опыты ставил на себе, приняв никем еще не апробированный препарат, растворяющий тромбы. Торопился, ибо опасался, что не дадут довести работу до конца. Не только выжил, но и совершил важнейшее научное открытие.
В 1985 году один из членов ревизионной комиссии ЦК КПСС даже заметил то ли с удивлением, то ли с сожалением: «А знаете, Евгений Иванович, везучий вы человек — четырех генеральных секретарей похоронили и еще живы». Четырьмя генсеками ЦК КПСС, прошедшими через руки главного кардиолога СССР, были Никита Хрущев, Леонид Брежнев, Юрий Андропов и Константин Черненко. Кроме них был генсек ООН бирманец У Тан, король Иордании Хуссейн, президенты Египта Гамаль Абдель Насер, Алжира — Хуари Бумедьен, Анголы — Агостиньо Нето, Вьетнама — Ле Зуан, ГДР — Вальтер Ульбрихт и Эрих Хонеккер, Афганистана — Бабрак Кармаль, Монголии — Юмжагийн Цеденбал. Лечились у Чазова и политики, военные, деятели науки и искусства (Луиджи Лонго, Жак Дюкло, Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Александр Василевский, Мстислав Келдыш, Константин Симонов, Вальдек Роше).
От одного обилия легендарных имен кружится голова, а у нижегородского парня, еще в сталинские времена окончившего Киевский мединститут, она закружилась бы и подавно. На место ее поставил прекрасный педагог академик Александр Мясников, прошедший суровую школу Военно-медицинской академии и воспитавший плеяду отечественных врачей. Как раз под опекой академика Чазов защитил докторскую диссертацию по кардиологии, стал профессором и возглавил Институт терапии АМН СССР.
Известный отечественный пульмонолог, академик РАН Александр Чучалин рассказывал, как однажды во время своего дежурства в больнице Чазов ввел себе в вену фибронолизин — экспериментальный препарат для растворения тромбов и лечения инфаркта миокарда, тромбозов, воздействие которого только предстояло доказать. «В понедельник он доложил своему руководителю: «Препарат готов, я его себе ввел и, как видите, жив-здоров». История знает случаи, когда врач проводил эксперименты на себе, но в XX веке это сделал только Евгений Иванович Чазов. Этот пример вошел даже в американские учебники по медицине», — рассказал академик.
Именно это новейшее лекарство, разработанное чазовским коллективом, спасло тысячи людей, в том числе продлило жизнь маршала Георгия Жукова, у которого развился острый инсульт в январе 1968 года. У знаменитого полководца во время работы над мемуарами произошли один за другим два инфаркта и нарушение мозгового кровообращения.
«Привезли Жукова — у него тромбоэмболия головного мозга. Уже приехал Гречко с ним попрощаться от имени правительства. Все расписались, что ему осталось жить несколько часов, я сказал: «А теперь я буду использовать свои методы лечения». Они посмотрели на меня: «Он же умрет у вас, и скажут, что умер от лечения!» Но у него полностью восстановилось мозговое кровообращение, он еще потом мемуары писал», — рассказывает Евгений Чазов.
Официальное признание препарата произошло спустя десятилетия. И Ленинская премия, которую в 1982 году получил Чазов, во многом связана с применением им тромболитической терапии.
Молодого ученого отметили в правительственных кругах и пригласили на новую сверхъответственную работу. «Вращаясь 23 года в гуще политических страстей, зная о необычных и непредсказуемых судьбах видных политических деятелей, мне иногда хотелось узнать, почему же тогда, в конце 1966 года, выбор Леонида Ильича Брежнева пал на меня, причем при моем категорическом возражении? У меня не было ни «ответственных» родителей, ни связей, ни блата. Да и политически я был индифферентен, отдаваясь весь своей любимой науке и врачебному делу. Жизнь только начинала мне улыбаться», — вспоминал Чазов, поначалу отказывавшийся возглавить 4-е Управление Минздрава СССР, знаменитую «Кремлевку».
Настаивал и генсек, и глава Минздрава Борис Петровский, ценивший его работы по лечению больных инфарктом миокарда, новые подходы к лечению тромбозов. Стать во главе «Кремлевки» значило получить доступ к наиболее тщательно охраняемым государственным тайнам — состоянию здоровья первых лиц государства.
Градусник вождя. В 4-м Управлении с его почти неограниченными полномочиями была создана научно-исследовательская лаборатория, выполнявшая функции научно-учебного центра, на базе которой проводилась исследовательская работа, а ее результаты уже внедрялись впоследствии в систему Минздрава по всей стране. Как раз с ее подачи в СССР появилась сеть клинико-поликлинических комплексов, в основу которых был положен принцип превентивных мер. В первую очередь профилактика, а затем уже лечение.
В Крыму были построены специальные здравницы «Морской прибой» и «Ай-Даниль», в Подмосковье — «Москва», «Загорские дали», «Подмосковье». В 70-80-е годы в стране появилась целая система диагностических центров, в которой обслуживалось все население СССР.
«При Минздраве был создан специальный Центр профилактической медицины. Свыше 130 млн человек — практически все работающее население — ежегодно проходили диспансеризацию в медсанчастях различных учреждений, фабрик и заводов. Существовала большая сеть домов отдыха, санаториев, пансионатов», — рассказывает Чазов.
В результате снизилась общая смертность, особенно детская, снизилась заболеваемость туберкулезом, венерическими болезнями, инфекциями. Отмечалось повышение продолжительности жизни.
Генерал КГБ в отставке Эдуард Нордман пишет: «Чазов, его соратники и ученики в 60-х годах совершили своеобразную революцию. Они выдвинули три принципа лечения больных инфарктом миокарда: широкое внедрение тромболитической терапии, в т.ч. на догоспитальном этапе, создание системы лечения этих больных — от специализированной скорой помощи до палат интенсивного наблюдения и создание системы реабилитации больных.
Сейчас это просто строки в учебниках и руководствах для врачей. За этими сухими фразами — тяжелый труд, бессонные ночи, поиск, сопряженный с риском».
Именно «систему Чазова» взяли за основу на Кубе, куда главу «Кремлевки» пригласили в качестве консультанта по реорганизации медицинской отрасли. После того как в стране ввели советскую «систему», средняя продолжительность жизни на Острове Свободы увеличилась до 80 лет.
«Он хотел сделать 4-е управление моделью здравоохранения во всей нашей стране. Ведь здесь лечились не только сильные мира сего, но и просто очень уважаемые люди: академики, народные артисты — элита нашего государства, — рассказала директор Института клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова, дочь академика Ирина Чазова.
«Это фигура, равная Сергею Королеву, я бы так сказал, человеку, который обладал абсолютным гением ученого и мощью организатора. Вот и организаторские возможности и достижения Евгения Ивановича абсолютно сопоставимы с его вкладом как ученого и врача», — отмечает генеральный директор «НМИЦ кардиологии» Сергей Бойцов.
«Кремлевка» подняла на ноги людей даже после тяжелых заболеваний. Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин после перенесенного кровоизлияния в мозг и последующей реабилитации много и активно работал, страдавшие онкологическими заболеваниями секретарь ЦК Федор Кулаков и министр обороны маршал Дмитрий Устинов перенесли операции и еще длительное время активно работали. Известный конструктор ракетной техники Михаил Янгель создавал новые образцы техники, перенеся пять инфарктов миокарда.
«Сегодня, когда система 4-го управления разрушена, я могу сказать, что подобной системы не было и, вероятно, не будет не только в нашей стране, но и в мировой медицинской практике, — сетует Чазов. — Она позволяла сохранять не только жизнь, но и работоспособность тысячам пациентов, которые входили в орбиту ее деятельности. Вопрос — кто попадал в эту орбиту? — определялся не нами, а аппаратом ЦК КПСС, Советом Министров СССР, Политбюро. Незачем было разрушать эту систему. Рациональнее и дальновиднее было бы изменить контингент этого управления».
На кухне у людоеда
Особые истории — лечение известных политических, военных и интеллектуальных деятелей зарубежья. Особенно запомнился визит в СССР императора Центральной Африканской Республики Бокассы I, о гастрономических пристрастиях которого уже тогда ходили слегка шокирующие слухи. Из МИДа сообщили, что гурман подхватил некое гастроэнтерологическое заболевание и едет на лечение в августе 1973 года в Москву.
«Когда впоследствии я читал, что это был один из самых жестоких людей в Африке, каннибал и убийца, я не мог в это поверить, вспоминая нашу встречу в инфекционном корпусе Кунцевской больницы, — вспоминает Чазов. — Это был невзрачный человечек, который постоянно улыбался и извинялся. Осмотрев его вместе с нашим известным гастроэнтерологом, профессором Смагиным, мы установили, что ничего угрожающего у пациента нет и речь идет о банальном холецистите и колите. Рекомендовав обычное в таких случаях лечение и диету, мы разъехались по домам, так как это был воскресный день. Не успел я приехать домой, как раздался звонок из больницы, и дежурный врач просил меня срочно вернуться. Я уже привык к таким вызовам и буквально через 30 минут был на месте. Оказалось, что вызывали меня не к больному, а для того чтобы навести порядок в кухне этого корпуса. С Бокассой приехали его слуга и повар и привезли обычные для него продукты питания. К моему удивлению, это были какие-то мелкие змейки, животные типа ящериц, грязное мясо непонятного происхождения. Я поднялся к Бокассе и сказал ему, что здесь, в больнице, мы будем лечить его нашими методами, диета является таким же лекарством, как и таблетки, которые он принимает. Получив его согласие, я попросил выбросить все, что было привезено. Бокассе так понравилась наша пища и лечение, что, покидая в хорошем состоянии через 10 дней больницу, он поставил вопрос перед работниками МИД о выезде с ним нашего врача и нашего повара».
В декабре 1974 года в летней резиденции французских президентов замке Рамбуйе встречались Леонид Брежнев и глава Франции Валери Жискар д’Эст'ен. Пообщаться решили в узком кругу, благо, все еще были относительно нестары и полны сил, в постоянной опеке медиков не нуждались. Чазов со старшим помощником главы МИДа Андреем Громыко расположились поужинать в небольшом ресторанчике неподалеку от замка. Однако вскоре по первому советскому пейджеру-мультитону последовал срочный вызов в замок. Чазов, конечно же, распереживался из-за «проблемного» генсека, но нашел Брежнева похохатывающим — плохо было с министром иностранных дел Франции Жаном Сованьяргом. Тот не вынес товарищеского ужина и рухнул в обморок. Пока французская неотложка пробиралась по парижским пробкам 40 минут, Чазов подручными средствами уже вытащил министра с того света. После чего тот прожил еще почти 30 лет, успев наладить лучшие отношения СССР с Пятой республикой за всю совместную историю.
Министр здоровья
Уже во время перестройки Евгений Чазов стал министром здравоохранения СССР и продолжил ретранслировать достижения кардиологов «Кремлевки» по всей стране. Но кризис власти и общества неуклонно накатывался на все сферы хозяйственной деятельности. «Заняв пост министра здравоохранения СССР, я попытался внедрить целый ряд принципов работы управления в систему здравоохранения, — вспоминал Чазов. — Это и институт семейного врача, и создание сети реабилитационных центров, и создание диагностических центров как важного фактора в организации диспансеризации населения. Однако все начинания рушились одно за другим из-за отсутствия финансовой поддержки правительства, слабой материально-технической базы здравоохранения и недостаточной квалификации основной массы врачей».
«Папа просчитал, что для достижения достойного уровня развития медицины в Советском Союзе нужны были не очень большие деньги. Он обратился с предложением к Михаилу Горбачеву. Тот пообещал, что даст денег столько, сколько нужно и у него будет карт-бланш. Ведь папа пошел на эту должность только при условии, что будет то финансирование, которое он запросил. В действительности первый и единственный президент СССР не сдержал своего слова», — рассказала Ирина Чазова.
«Он был идеологом создания в России сети сосудистых центров, инфраструктура которых задействована сейчас в реализации национального проекта «Здравоохранение», он стоял у истоков формирования программ по здоровому образу жизни. Его научные изыскания в кардиологии определили направления совместных интеллектуальных усилий медицинского сообщества на долгие годы вперед», — рассказала вице-премьер Правительства РФ Татьяна Голикова.
Чазова хватало и на общественную деятельность. В декабре 1980 года он совместно с пятью выдающимися кардиологами мира основал международное движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». В середине 80-х количество членов ВМПЯВ насчитывало уже около 145 тыс. человек, а к началу 90-х — свыше 200 тыс. человек более чем из 60 стран мира, ставивших целью разоружение и уничтожение ядерного оружия по всей планете. В 1985 году движение получило Нобелевскую премию мира.
Как вспоминал выдающийся российский кардиолог академик РАН Ренат Акчурин, руководитель отдела сердечно-сосудистой хирургии Национального медицинского исследовательского центра кардиологии Минздрава России, на торжественной церемонии вручения Нобелевской премии мира от остановки сердца замертво упал один из советских журналистов. «Академик Чазов, увидев это, спрыгивает со сцены, скидывает фрак и начинает закрытый массаж сердца. Через несколько минут сердцебиение восстанавливается, и живого пациента увозит скорая помощь в Стокгольмскую больницу. Через 1,5-2 месяца я этого пациента успешно прооперировал», — рассказал он.