Искусственная смерть стала настоящей эпидемией в двадцатом веке, потому что технологии убийства становились все более эффективными. И, очевидно, открытие того, как создавать ядерную энергию и ее применение к ядерному оружию, сведено к уменьшило вирулентность патогена. В среднем потребовалось три тонны бомб, чтобы убить гражданина Германии во время Второй мировой войны. По этой количественной оценке стратегические арсеналы Соединенных Штатов и Советского Союза в разгар холодной войны скрыли около трех миллиардов смертей.
Упаковка смерти в виде ядерного оружия сделала его видимым. Такие арсеналы стали напоминанием о смерти , тупым напоминанием о нашей коллективной смертности. В суматохе поля битвы, в воздухе и в открытом море раньше было возможно отрицать или игнорировать ужасные потери в жизнях, которые влечет за собой стремление к абсолютному суверенитету.
Поскольку не было надежной защиты от ядерного оружия, они также сделали определенные последствия. Новая каста оружейных стратегов спешила найти способы их использования, но каждая стратегия основывалась на определенном исчислении эскалации. «Любая трудность несет в себе свое собственное решение», - говорил Нильс Бор ученым в Лос-Аламосе, чья совесть взволновала его, когда он прибыл туда в 1943 году.
Ядерное оружие это потенциальное человеческое насилие в его наиболее неизбирательной крайности, парадоксально демонстрирует момент искусственной смерти. Годы, прошедшие с 1945 года, были опасным, но неизбежным опытом обучения. Однако мы снова столкнемся с таким риском, и, может быть, нам повезет в следующий раз, а потом - после. Или, может быть, катастрофа случится в каком-то другом полушарии, и миллионы погибших окажутся под другим флагом. Однако это скажется на всех, даже на расстоянии в десять тысяч миль.