ДИОГЕН И ПИГРОПОЛИНИК
сценка
Посреди необъятного поля возвышается жертвенное дерево. Его толщина — несколько человеческих обхватов. Оно уходит верхушкой в небеса; на порядочной высоте из него торчит толстый сук; ниже этого сука нет ни единой ветки. Диоген сидит на суку, свесив ноги в сандалиях, и глядит окрест. Невесть откуда появляется воин Пигрополиник; видимо, спешит в город. Он замечает Диогена и озадаченно смотрит на него: как мог он взобраться по гладкому стволу на такую верхотуру?
ПИГРОПОЛИНИК. Эй, чудак, как ты там очутился?
ДИОГЕН. По мне, это не я чудак, а ты.
ПИГРОПОЛИНИК. И все же: как ты вскарабкался?
ДИОГЕН. Это не твоего ума дело.
ПИГРОПОЛИНИК. Не дерзи мне, иначе я надеру тебе уши. Кто ты таков?
ДИОГЕН. Я твоя прилипчивая мысль.
ПИГРОПОЛИНИК. Что ты имеешь в виду?
ДИОГЕН. А вот сейчас узнаешь.
ПИГРОПОЛИНИК. Я повторю тебе еще раз: не дерзи! Ей-ей отхлещу тебя ножнами!
ДИОГЕН. Засунь свой язык в свое нечистое место, жалкий вояка! Сын обезьяны! Как же ты отхлещешь меня ножнами, ежели не сможешь сюда взобраться? Ты воистину глупец; впрочем, я нисколько не удивляюсь этому: твоя грязная мать, которую хором поимели семеро циклопов, и не могла произвести на свет достойного сына.
ПИГРОПОЛИНИК. Как ты смеешь, паскудник?!!
ДИОГЕН. А вот смею, ибо правда в том, что я наверху, а ты внизу, и тебе нипочем до меня не добраться. Если же ты захочешь срубить дерево, то тебя обязательно казнят — ведь это жертвенник. Так что благоразумней всего тебе будет просто меня выслушать, а скажу я вот что: твоя мать была шлюхой, она отдавалась рабам за тарелку рыбьей чешуи, а рабы сморкались в ее жидкие груди…
ПИГРОПОЛИНИК. Замолчи немедленно!
ДИОГЕН. Как ты, ничтожный червяк, можешь заставить меня замолчать? Я сейчас еще и насру на тебя.
ПИГРОПОЛИНИК. Я дождусь часа, когда ты спустишься, и уж тогда предам тебя смерти настолько ужасной, что ты даже вообразить не можешь!
ДИОГЕН. Если у тебя в запасе есть неделя-другая, можешь и подождать. Но сдается мне, что ты спешишь к своим нечистым начальникам, чтобы подставить им свой зад. Так что не горячись, сын шлюхи и кусок совиного дерма!
ПИГРОПОЛИНИК. Я швырну в тебя камнем! Ты слетишь с ветки как перезрелая груша!
ДИОГЕН. Увы тебе, местность здесь не каменистая; тебе придется искать подходящий камень слишком долго. А я покамест на тебя насру.
ПИГРОПОЛИНИК. Вот проклятье! Мне действительно нужно поспешить! Слышишь ты, паскудник? — я сейчас уйду, но я непременно разыщу тебя в Афинах или еще где. И тогда я буду убивать тебя медленно, отрезая по кусочку от твоего тела. Слышишь?!!
ДИОГЕН. Ты никогда меня не найдешь, презренный трус с коротким удом! Проваливай покуда я и впрямь на тебя не насрал.
ПИГРОПОЛИНИК. Отныне вся моя жизнь будет посвящена ожиданию встречи с тобой!
ДИОГЕН. Потому-то я и говорил, что я твоя прилипчивая мысль.
Пигрополиник ушел в гневе. Диоген выждал немного, вынул из листвы веревочную лестницу и спустился. Более они никогда не встречались — так распорядились боги. Но Пигрополиник хорошо запомнил свое унижение. По ночам он скрежетал зубами, однако так и не отмстил злоязыкому Диогену.