– Сейчас зима, а весной, летом тысячу раз благодарить будете! Тут красотища такая, никакой художник не изобразит, – убеждал меня хозяин. Убедить меня не трудно, но я приехал с товарищем, строителем, а теперь риэлтером. И пока хозяин расписывал благорастворение воздухов, товарищ мой (пожелавший остаться неназванным) методично сбивал цену, и сбил до полного уже неприличия. Еще немного, и деньги бы стали причитаться не хозяину, а мне.
Потом, когда дело было сделано, товарищ так и сказал, что хозяин и впрямь готов был приплатить. Нет, дом не так и плох, но уж больно в глуши. Оно б и не беда, но – налоги.
– У тебя этот дом единственный, тебе ничего. А дачников сейчас стригут кому не лень. Ну, и даром мы, что ли, сейчас дом смотрели, в предновогодье? Чуть дождь, и сюда не проехать даже и на «Ниве». А разливы Реки и Речушки? Вот заболеет, тьфу-тьфу, человек, к ему ведь вертолёт не прилетит, мы не в Финляндии. И фельдшер не доберется. Проводная связь второй год не работает, а мобильной так и нет. Спутниковую обещали за казённый счет как раз для экстренных случаев, но денег нет. Так что справку о смерти имеет право выписывать Корзунов Семен Петрович, глава поселения. Он – как капитан на корабле. Только без корабля. И без команды. С небольшим числом пассажиров. Теперь и ты на борту – и он остался в городе. А я, загрузивший видевшую виды «Ниву», поехал в Чичиковку, так звали мое теперешнее местоприбывание.
Ехать нужно было как раз сейчас, когда мороз уже сковал грязь, но снега толком ещё и не было. Положим сто километров федеральной трассы хороши, следующие тридцать до райцентра приемлемы, десять – до некогда знаменитого колхоза «Маяк» – приемлемы по деревенским меркам, а вот оставшиеся тридцать пять – вызов экстремальщику. Ни я, ни моя «Нива» ни по возрасту, ни по состоянию в экстремальщики не годились, но бесснежный декабрь сделал переезд возможным.
Итак, деревенька Чичиковка. То ли Гоголь, проезжая некогда мимо, запомнил название, то ли услышал на почтовой станции, а, может, Гоголь сам по себе, а Чичиковка сама по себе, такое тоже бывает. Я не выяснял. Искал очень недорогое жилье в сельской местности, знакомый знакомого получил такое в наследство, старый армейский товарищ удачно оказался риелтером, в общем, я теперь владелец основного строения площадью восемьдесят шесть метров, служебных строений площадью сорок три метра и приусадебного участка в двенадцать соток.
Дом продали с обстановкой – не стоила она того, чтобы везти в город. Но жить можно. Плюс я кое-что привез. Самую малось, «Нива» не грузовик. Одежда, белье, всякие мужские мелочи.
Въехав в Чичиковку, сбросил скорость до пешеходной. Почти. Вдруг собачка выскочит, да под колесо. Не хотелось бы. Я и так собак скорее люблю, чем не люблю. Ну, и с соседями портить отношение в первый день не стоит. Хотя, если нужно, могу.
Некогда в Чичиковке проживало триста душ, то есть человек шестьсот, даже больше. Историческое развитие оптимизировало деревеньку до восемнадцати человек. Со мной – девятнадцать. Средний возраст – запенсионный. Я его чуть снижу, но ненамного. Промышленных предприятий нет. Почты нет. Магазинов нет. Связи нет Электроэнергия в советские времена была, но ушли времена, ушла и электроэнергия. Газа, канализации не было и при коммунистах. Железная дорога в шестидесяти верстах (в Чичикове невольно переходишь на вёрсты, пуды, аршины).
В общем, место глухое, тёмное, безнадежное.
Как раз такое мне и нужно.
Я осмотрел обстановку, разложил вещи. Настенный термометр показывал минус четыре. Ну, декабрь выдался тёплым.
В дровяном сарае, понятно, дрова. Преимущественно валежник – его дозволено собирать даром. Хотя встречаются и поленья, на порубку сухостоя смотрят сквозь пальцы. Пока. Уж больно место далекое. Дрова, ясно, явились не волшебством, а волею капитана Корзунова, главы поселения. Он сказал, что они, дрова то есть, остались от бывшей хозяйки, Марьи, но можно и пополнить запас. Я заплатил, он пополнил. Ну, или кто другой, не суть.
Принес колодезной воды. До колодца триста шагов. Никаких электронных гаджетов, простой счёт. Обратно триста восемь. Естественно, два полных ведра укорачивают шаг.
С печкой я с детства знаком, поладили. Поначалу, как водится, она слегка чуралась, но, видя что намерения мои самые честные, стала теплее.
Картофель испек, воду вскипятил, в итоге – картошка, немного сала и стакан чая. Что ещё нужно человеку?
Лечь в постель вечером и встать утром.
Я погасил лучину (да, самую обыкновенную лучину, вставленную в светец, тоже обыкновенный, двадцать первого века, чурило – копчёное рыло.
Спал без клопов.