Здесь рассказано о вторичном поступлении в университет, типажах сокурсников, печали от открывшегося знания о собственном психическом устройстве, о несправедливости общественного устройства СССР эпохи позднего Брежнева, а также о думах о том, будет ли человек будущего счастлив.
Летом 1979-го года я сел в самолёт, и полетел в славный город Свердловск. Остановиться там было у кого: в столице среднего Урала жил родной дядя моей жены, да родная тётка моей матери. Для лучшего пригляда тёща сделала выбор в пользу своего брата. Деваться родственникам было некуда, да и люди они были хорошие, поэтому и встретили хорошо. Университет встретил ещё лучше: в приёмной комиссии предложили поступать сразу на второй курс заочного отделения философского факультета, с зачётом многих предметов вроде иностранного языка, научного коммунизма или педагогической практики. Единственно, я должен был досдать несколько предметов вроде истории искусств или биологии, да привезти в зимнюю сессию характеристику-рекомендацию с места работы. Окрылённый, я вернулся домой, и начал потихоньку грызть гранит новых наук. За этим увлекательным занятием и работой не обратил особого внимания ни на штурм дворца Амина, ни на ввод «ограниченного контингента» в Афганистан. Собственно, и окружающие тоже не приняли это событие близко к сердцу, как было десять лет назад при пограничном конфликте на острове Даманском.
В январе 1980-го года началась учёба в альма-матер. Заочники, а их было две группы на курсе, делились ровно надвое. Одним была нужна лишь «корочка» для карьеры, а другие, вроде меня, алкали знаний. Среди сокурсников можно было встретить якута Попова и еврея Смирнова, горного инженера и директора школы, окончившего МГУ (Мордовский госуниверситет, ежели что). На лестнице у урны курили и вели беседы всклокоченный оператор газовой котельной, одетый в тройку интеллигент с чеховской бородкой и бравый настоящий подполковник, проводник линии партии в вооружённых силах. Рядом, бросая взгляды на подполковника, о девичьем разговаривала стайка будущих философинь. Лицезреть множество открыто курящих девушек было для меня, кстати, потрясением. В патриархальном пединституте девушки если и курили, то делали это скрытно. Увидеть курящую девушку если и можно было, то, вероятно, за углом какого-нибудь ПТУ. Но потрясение прошло, а курящие девушки остались. За ними, как оказалось после, было будущее.
Некоторое потрясение пришлось испытать и на занятиях. Преподаватель курса «Высшей нервной деятельности» протестировал нас на предмет определения темперамента. Тест профессиональный – им тестировали курсантов мореходных училищ. Каково же было узнать, что я не более как флегматичный меланхолик с низким уровнем притязаний и слабо развитой первой и второй сигнальными системами! Получалось, что «суждены мне лишь благие порывы, но свершить ничего не дано»! Опечаленный сим знанием, ходил на лекции, готовился к экзаменам, сдавал их, и, взяв курсовую работу «Попытка Джорджа Беркли опровергнуть материализм», вернулся в родные пенаты.
Там продолжал длиться идиотизм деревенской жизни. Некоторое разнообразие внёс завоз в клуб партийного кандидата в какие-то депутаты. Невиданный роторный снегоочиститель почистил дорогу, в магазин «выбросили» яблоки, полумороженые груши и шоколадные конфеты, которые селяне раскупали, давясь в очередях. У кандидата просили пшена, но он отговорился, сказав, что район сам давно по пшену план не выполняет. О масле уже никто не посмел и заикнуться. Пока шла встреча с народом, столовую закрыли для обеда кандидата и его приближённых. Говорят, кандидат остался доволен и встречей, и обедом.
Сталкиваясь с демагогией властей придержащих, можно ли было думать, что живёшь в обществе, где торжествует справедливость, равенство и свобода? Конечно, нет. Да и думать об этом не было ни времени, ни желания. Время занимала работа, гуляние с дочерью, колка дров для печи и голландки, а свободное время проводилось, к примеру, за чтением разговоров между Гиласом и Филонусом. Наличное социальное неравенство воспринималось преходящим, которое в будущем безусловно исчезнет. Но будет ли свободный человек будущего счастлив? Не уйдут ли противоречия между людьми с устранением социального неравенства внутрь отдельного индивида? Не удесятерятся ли его страдания? Ведь в этом случае уже не спрячешься за социальным статусом, за властью над слабыми, за потреблением благ, которые недоступны другим? Даже за ненавистью отверженного к преуспевающему, слабого к сильному не спрячешься!
Такие всполохи мысли радовали тогда своим приходом и огорчали содержанием.
А вы, уважаемые современники и современницы, задумывались о будущем? И стОит ли думать о временах, в которых ты точно не будешь жить? Пишите в комментариях, не забывайте о лайках и подписке на канал, дорогие друзья!