Штрафбат. Первый бой и сразу рукопашная.
В этот день подняли раньше, раздали еду, ножи и винтовки. Объяснили - сегодня надо взять высоту, ту, куда еще недавно ползали за продуктами.
Не давал покоя дзот, все понимали не многие дойдут до окопов. Для многих этот бой будет последним.
Зиночев переговорил на командном пункте чтобы, они накрыли дзот, и подольше месили вокруг него. Вдруг начался артобстрел, от неожиданности напряглись мышцы.
-«Пошли. Вперед ползком»- сказал Зиночев.
До конца артобстрела проползли метров 200, даже успели срезать колючку. Как только утихло все пробежали. Кто добежал Василий не знал. Бежали с матами, кричать «Ура» запрещалось, «за Родину» тоже, вот и придумал кто - то матерится, все подхватили.
Наконец окоп, перед Василием яростное лицо немца, и поднятый автомат, но вот и все, но нет немец, вздрогнул и завалился на бок. Второго Василий ткнул штыком, он закричал, и упал, а дальше трудно вспомнить кто кого. Он бил немцев ножом, винтовка в окопе бессильна. Боль и злость, вот что наполняло душу. Как вдруг неведомая сила подняла Василия, перевернула и швырнула на землю.
Очнулся он на дне окопа. Сколько прошло времени с момента отключки, он не знал. Перевернулся, рядом лежал немец, на лице которого застыл ужас и боль. Василий медленно поднялся, сел, и закричал, не слыша своих слов. В ушах стояла тишина. К нему подошел санитар, осмотрев, что-то сказал и пошел дальше.
-«Живой, живой», крутилось в голове Василия. К вечеру слух по немного вернулся на одно ухо, а другое перестало слышать совсем.
При проверке объяснили, что ранение незначительное, и наказание не снимается. Служба и дальше будет продолжена в штрафной роте до момента, когда прольется кровь.
Даже сейчас по пришествие стольких лет Василий с особой грустью вспоминал этот бой.