Продолжаю публиковать воспоминания участницы Великой Отечественной Евгении Николаевны Пустозёровой о войне. Кстати, ей, ветерану, жительнице Челябинска недавно исполнилось сто лет!
Вперёд, на Запад!
Когда Красная Армия стала наступать, мы двигались вместе с ней. Ехали на грузовиках, крытых брезентом. Двигались, в основном, по ночам, часто по заболоченным местам. Чтобы машины не вязли, таскали бревна, стелили гати. Когда машины застревали, я толкала их наравне с мужчинами. Когда мы шли по освобождённой от оккупантов земле, многое врезалось в память. Помню сарай, где фашисты пытали и вешали. Особенно запомнилось мне поле после боя, где-то под Воронежом: много убитых – и наших, и немцев, множество ям от взрывов. Бомбили немцы везде, где только мы ни бывали. Это было страшно. Случалось и такое, что бомбы попадали в полевые кухни – не успевали пищу раздать. А ещё немцы сбрасывали с самолетов листовки – агитировали переходить на их сторону.
Где мы только ни побывали! Попала я на Второй Украинский фронт. Помню, в 1944-м, когда ехали по железной дороге, остановились, так как фашистские стервятники разбомбили впереди нас пути и эшелон с нашими ранеными. Помню, как жители освобожденной Белоруссии встречали нас со слезами. Помню, что все они были босые – оккупация, нищета страшная, но они угощали нас, чем могли. И все плакали.
В Молдавии выделили нам под кухню конный двор. Но я его так отдраила-отчистила, стены побелила известкой, даже кружева на окна вырезала из газет – любо-дорого смотреть. Мне перед строем объявили благодарность. В Молдавии, помню, чтобы накормить бойцов и командиров, пошла по деревне, собрала целое ведро молока, сварила молочный суп. Это было удачей.
Фотографий с фронта у меня почти нет. Лишь однажды, когда шли по Молдавии, нас сфотографировали. Я как раз готовила пищу на всех, военную форму надеть не успела, так и снялась в той одежде, в которой варила.
Хочу отметить вот что. Каждую неделю, зимой и летом, устраивали в палатах бани, воду грели в бочках. Так что вшей не было. Печки устраивал наш боец Сидоров, а топил их Ефременко.
После Молдавии – Румыния, Венгрия, Чехословакия…
Видеть и пережить пришлось многое. Вспоминать страшно, но забыть невозможно. Помню, как под Будапештом вражеский танк раздавил одну почтовую машину, погиб шофер Зеленин, ехавшего с ним офицера выбросило в кювет.
В Венгрии, в одном из лесов видела, как наши бойцы врукопашную дрались с эсэсовцами. Нам пришлось спешно отступать, а приготовленную пищу вылить.
К счастью, меня ни разу не ранило. А вот контузии были. В Румынии как-то раз фашисты бомбили нас. Бомба упала недалеко, меня не ранило, но сильно ударило взрывной волной. Как пришла в себя – не помню. Сначала двигаться не могла совсем. Потом немного отошла, но всё болело и меня всю трясло, правда, в госпиталь не отправили.
Одну из бомбежек в чешском городе Брно я тоже хорошо запомнила. Была передышка, не стреляли, не бомбили. Мы стояли в многоквартирном доме, брошенном жителями. Я сидела в одной из комнат, писала письма родным. И тут налетела вражеская авиация. Ударило бомбой так, что меня выбросило на улицу. Помню и еще одну бомбежку, когда лежала в госпитале в Венгрии больной (перенесла тиф). Тогда я обняла руками койку и сказала, что никуда не пойду, буду умирать на койке – сил идти не было. Во время налёта повыбивало стекла, были убитые и раненые. Думала, что и я погибну, но, к счастью, осталась жива.