Оля смотрит на психолога спокойно, без напряжения в ожидании реакции на свою фразу. Словно это будничный разговор с подругой о женских мелочах. В свои тридцать девушка выглядит отлично: со вкусом одета, ухожена, стройная фигура с явными вложениями в фитнес, уверенный взгляд, грамотная речь. Никто, даже друзья и родные, вряд ли могли бы предположить, что два года назад Оля едва не совершила самоубийство.
Детство Оли мало чем отличалось от многих ее сверстников, перешагнувших в дошкольном возрасте перестройку и лихие 90е годы. Мама вертелась, как могла, папу сломало сокращение и безработица, старший брат рано повзрослел, помогая тянуть семью. Но даже несмотря на это, девочка росла шустрой непоседой, пропадавшей с ребятней на улице с утра до вечера. Тяжелое материальное положение начало тяготить девочку только в средних классах школы, когда хотелось соответствовать модным одноклассницам, иметь вещи, которые были у остальных, побывать в интересных местах, о которых ей рассказывали. Ее не унижали, не игнорировали, но и дружбы особой ни с кем не завязалось. Несколько подруг было, но отношения едва дотянули до выпускных классов и сошли на нет. Школу Оля закончила с облегчением, предпочитая об этом времени вспоминать пореже, и с набором комплексов касательно собственной значимости и привлекательности. Университет ворвался в жизнь девушки ярким карнавалом событий и впечатлений, жизнь закипела яркой чередой приключений, даже несмотря на то, что финансами в семье намного лучше не стало. Студент на то и студент, чтобы быть бедным – такими были практически все, и шебутной характер снова очнулся после стольких лет школьной спячки.
Впервые лень к жизни обнаружила себя на выпускном курсе института, в период индивидуальных практик, где каждый студент был сам по себе и посещение практически не контролировалось. Значимость общения и шумных гулянок начала выцветать, все чаще девушка запиралась дома, «забивая» и на учебу и на друзей, сбился режим сна: ложилась спать, когда уже начинало светать, спала до сумерек. Осенью уснула и так и не проснулась по весне.
Оля, по-прежнему, улыбалась друзьям, участвовала в развлечениях, встречалась с подругам, появился молодой человек – но никто не догадывался, что в душе девушки расползается черная дыра, поглощающая вкус к жизни. То, что раньше радовало, восторгало, вызывало желание продолжения или повторения, теперь не приносило удовлетворения. Ни новые увлечения, ни полюбившиеся старые не увлекали, как раньше, оставалось лишь желание вернуться домой и отгородиться от мира. Олю это пугало, но чтобы поделиться с кем-то, нужно было набраться смелости и подобрать слова. Она боялась услышать, что это все надуманная проблема, нужно просто себя занять и все пройдет.
После университета Оля устроилась на работу в родном городе, получала немного, но начинать с чего-то нужно было. К тому времени у девушки перегорели все инициативы и стремления. Ходила на работу, потому что так надо, улыбалась родителям, потому что надо, встречалась с друзьями, тоже потому что надо. Держала все в себе, сама не понимая, что с ней происходит и как донести это до кого-то из близких.
В поисках прежних эмоция, начала идти на поводу у собственных желаний, иногда несоразмерных доходу и уровню жизни. Ввязываться в глупости, закрутила роман на работе с женатым мужчиной, довела себя практически до нервного срыва. После трех лет работы, устав от объема работы и поскандалив с руководителем, уволилась. Несмотря на уговоры родителей и слезы переживаний мамы, переехала в другой город, более перспективный, чем ее родной. Уехала в пустоту, не имея почвы под ногами, поддержки, финансвовой подушки и каких-либо перспектив. Работа нашлась, даже вполне приличная, съемная квартира тоже, город постепенно изучала по электронным картам.
В погоне за ощущением удовлетворенности жизнью, через год пошла учиться на права, купила машину, переступая через себя и свой страх, практиковалась водить в шумном и суетном городе. Еще через год взяла в ипотеку квартиру, с головой погрузилась в ремонт. Начинать с нуля было сложно. На новой работе платили неплохо, но за эти деньги приходилось пахать, как ломовая лошадка, за себя и за того дядю. Учеба, вождение, куча новых занятий, чтобы заполнить пустоту в душе – вечером Оля падала без сил. Но ощущение, что она живет, а не просто проживает свою жизнь в ожидании чего-то, так и не проходило. Девушка стремилась, лезла к новым вершинам, занимала себя всем, чем могла, но процесс радости не приносил, было лишь бесконечное чувство усталости и желание поскорее закончить и получить результат. Но и от достижения конечной цели ожидаемого удовлетворения не было тоже.
И Оля сдалась. За бутылкой вина и сигаретой, хотя никогда не курила, приняла для себя сложное и страшное решение – ее жизнь ей не нужна. Она понимала, что сотни людей борются за свое существование со страшными болезнями, стихийными бедствиями, нищетой, голодом, а она – молодая, симпатичная, умная и целеустремленная – не ценит этот дар свыше, потому что как-то разом разучилась жить. И была бы ее воля, она бы отдала этот дар тому, кому он нужнее.
С того дня Оля начала готовиться. Назначила дату судного дня, привела в порядок дела, убедилась, что все нажитое достанется родителям и брату, оформила страхование жизни по ипотеке, чтобы квартира не ушла банку. Готовилась морально сама и, как могла, пыталась подготовить родителей. Отрезвила девушку страшная болезнь мамы. Рак груди. Ранняя стадия, обнаружили сразу, потому лечение щадящее и непродолжительное, но сам факт очень подкосил маму морально. Переносила тяжело, со слезами, обострилась необходимость во внимании со стороны родных, детей в первую очередь. Мама очень хотела жить. Оля рыдала вечерами от безысходности, от невозможности помочь и невозможности сбежать, чувствовала себя запертой в клетку, но покинуть ее позволить себе уже не могла.
Сейчас девушка меняет второго психолога. На безымянном пальце помолвочное колечко, планы на будущее, новая машина, повышение на работе. Пустота в душе никуда не делась, сеансы психотерапии мало помогают, приносят временное облегчение, но ненадолго. Ее клетка стала чуть просторнее, не так давит на плечи, но она так и не смогла из нее выбраться. И неизвестно, когда ее прутья снова начнут мешать свободно дышать.