Заявления Путина на белорусскую тему, прозвучавшие 19 декабря на его пресс-конференции в Москве, подтвердили расхожую истину, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Втянувшись в переговоры об «углублении интеграции», белорусское руководство, надо думать, по обыкновению рассчитывало выторговать у Москвы какие-то выгоды, но отвертеться от неудобных обязательств. Однако год, прошедший после «ультиматума Медведева», показывает: российское руководство твердо выдерживает линию на то, чтобы дожать партнера, обусловив выделение порций поддержки продвижением по пути дальнейшего «союзного строительства».
Дешевого газа не ждите, пока…
Показательно, что Путин обстоятельно порассуждал перед журналистами на тему отношений с Беларусью именно накануне встречи с Александром Лукашенко в Санкт-Петербурге 20 декабря.
Российский лидер подчеркнул, что «решения, которые были в свое время приняты по поводу строительства Союзного государства, в подавляющем своем большинстве, основополагающие решения, — они не реализованы. Ну просто там 90% не сделано по каждому из вопросов».
Поэтому, мол, он и Лукашенко решили «посмотреть, что же нужно сделать дополнительно, чтобы ускорить процесс формирования Союзного государства».
А дальше объяснение было в духе известной формулы из романа «12 стульев»: утром — стулья, вечером — деньги. То есть сначала, братья-белорусы, давайте завершим или хотя бы серьезно продвинем вперед союзное строительство, а потом уж разевайте рот на наш дотационный каравай.
В частности, как известно, Минск хотел бы получать газ не по 127 долларов за тысячу кубометров, как в нынешнем году, а по цене Смоленской области (73 доллара). Так вот, по мнению Путина, было бы «странновато», чтобы Россия в газовом вопросе дотировала другую страну так же, как самую дотируемую в этом смысле Смоленщину.
«Для этого нужны общие правила в виде законов, в том числе в сфере налогообложения, в сфере дотационной политики, в сфере поддержки из бюджетов различных уровней тех или иных отраслей. Для этого даже нужны общие наднациональные органы, контрольные и эмиссионные, должны общие правила в сфере антимонопольной политики работать, а может быть, и общий орган. Это огромная работа…» — заявил Путин.
Он намекнул, что на реализацию этих пунктов нет политической воли и желания с белорусской стороны. «Поэтому забегать вперед и начинать дотировать для Беларуси то, что мы сейчас не готовы делать, — это в условиях недорешенности вопросов союзного строительства было бы с нашей стороны ошибочно», —резюмировал российский президент.
Дьявольская альтернатива для Лукашенко
Из этих пассажей можно заключить, что завтра в Петербурге вряд ли возможен какой-то чудесный прорыв на переговорах. Лукашенко, предчувствуя это, уже анонсировал ряд вероятных встреч с российским руководством до нового года.
Но так или иначе Минск стоит перед выбором: или гордо отказываться от «углубленной интеграции», или идти на большую пакетную сделку, включающую 31 дорожную карту. Отказаться — значит обречь белорусскую экономику на суровую ломку. Согласиться — значит получать субсидии маленькими дозами по мере выполнения этих карт.
Чем чреват второй путь? Российский президент упомянул, в частности, об общем эмиссионном органе. Проще говоря — о единой валюте. Если еще проще, это означает введение в Беларуси российского рубля. На иной вариант Москва очевидно не пойдет (точно так же не станет она подгибать российский налоговый кодекс под белорусскую специфику).
Приход же сюда российского рубля — это то, после чего о суверенной экономике можно будет забыть. А дальше настанет черед политики.
Если же пожертвовать российской поддержкой, то, чтобы не загнуться, придется разворачивать болезненные реформы. Этот путь белорусскому президенту, судя по многим его высказываниям, также противен.
Что движет Москвой?
К тому же большой вопрос, отпустит ли в принципе Россия союзницу на вольные хлеба. Хотя некоторые белорусские эксперты придерживаются той точки зрения, что Москва в течение нескольких лет отцепит, мол, белорусский вагончик. Типа: баба с возу — кобыле легче.
Но есть и другая точка зрения: Кремль, приняв во внимание доклады аналитиков из спецслужб, еще несколько лет назад взял курс на более тесную привязку Беларуси, чтобы она не ушла, как Украина.
Во всяком случае, принуждение к «углубленной интеграции» целиком укладывается в эту стратегию. И свежие высказывания Путина подтверждают, что достройка Союзного государства — серьезный идефикс Кремля, а метод принуждения — держать строптивого субъекта на голодном пайке, пока не образумится.
Кремль загоняет Лукашенко в узкий туннель «углубленной интеграции», на выходе из которого — в «лучшем» случае статус марионеточного государства, покорного сателлита, в худшем — поглощение, инкорпорация.
Экзистенциальные фобии российского сознания
И именно то, что Кремль играет вдолгую, усиливает риски для белорусской независимости. «Углубленную интеграцию» затеяли не потому, что Путину так уж хочется решить через объединение с Беларусью свою проблему-2024 или важно прибрать к рукам лакомые куски белорусской экономики (хотя активы типа Минского завода колесных тягачей действительно соблазнительны).
Для Москвы Беларусь важна как стратегический плацдарм, тем более в условиях, когда российское руководство настроено на практически вечную конфронтацию с Западом. Поэтому отпускать Беларусь не разгонятся. Ага, завтра она возьмет кредит МВФ, послезавтра проведет учения с НАТО, а там и до ракет супостата в районе Орши недалеко. Это экзистенциальная фобия российских военных и правящих кругов: что враг подберется тихой сапой. Эта фобия, к слову, сработала и в случае аннексии Крыма.
Поэтому, с точки зрения интересов Москвы, следует привязать Беларусь так, чтобы не вырвалась ни при Лукашенко, ни (что особенно важно) после него. А еще лучше — мягко переварить, забрав контроль над экономикой и ассимилировав население. Тем более что, как подчеркнул недавно на экспертном клубе «Европейского диалога» в Минске российский политик Леонид Гозман, бытующее в его стране отношение к Беларуси — «это отношение к младшему брату». По мнению Гозмана, большинство российского населения «разделяет мнение об искусственности белорусской государственности».
И в этом плане показателен вот какой пассаж Путина на той же пресс-конференции (причем подобное звучит не впервые): «Русский и белорусский народ, это, по-моему, то же самое, что украинский и русский, это почти что одно и то же — в этническом смысле слова и с точки зрения нашей истории, духовных начал. Поэтому то, что у нас с Беларусью происходит такое сближение, я этому очень рад».
Беларусь рассматривают как ошибку истории
К чему привело аналогичное «скрепоносное» желание «сблизиться» с Украиной, мы хорошо знаем. Также очевидно, что российское руководство исходит из теории триединого народа и не знает толком белорусской истории. В частности — того, что Полоцкое княжество появилось намного раньше Московского; что у нас за плечами целая эпоха Великого княжества Литовского, которое было частью тогдашней Европы и в котором на первых ролях были предки белорусов; что присоединение земель нынешней Беларуси к России произошло только в конце XVIII столетия.
Также показательно, что Путин в очередной раз бросил камень в Ленина, который на заре Советской власти «предложил даже не федерацию, а конфедерацию», в результате чего «этносы были привязаны к конкретным территориям и получили право выхода из состава Советского Союза».
Далее прозвучало, что в ходе создания Советского Союза Украине были переданы «исконно русские территории». Не прозвучит ли завтра, что и Беларуси, которая не понимает своего счастья и не хочет сливаться в единое целое с Россией, тоже когда-то что-то передали якобы не так?
«Это все наследие государственного строительства Владимира Ильича Ленина, теперь мы с этим разбираемся», — многозначительно резюмировал российский президент.
Причем эту тему — что Ленин ошибочно дал много прав нациям — Путин затрагивает не впервые. Чувствуется, что это идефикс. Такие рассуждения наглядно показывают, что в глазах Кремля независимость Беларуси — это некое недоразумение, казус, ошибка истории. И сейчас, вероятно, эту ошибку Москва надеется исправить планом «углубленной интеграции». А пока вопрос «недорешен», нечего, мол, претендовать на дешевый газ и прочие коврижки.
При этом Лукашенко предъявляют подписанную им самим бумагу 1999 года, в которой фигурируют и единая валюта, и наднациональные органы. Союзный договор пошел на ура, когда, судя по всему, кружили голову планы занять Кремль после Ельцина. Кто знал, что капкан сработает через столько лет!