Впервые я увидел его в начале лета напротив роскошного универмага на М-ской улице, он глядел на витрины и что-то бормотал. Я подошёл ближе и прислушался.
— Незрелые, незрелые витражи! — говорил он, делая ударение на слове «незрелые». — Как они не понимают, что витраж должен созреть! В первую очередь он должен созреть здесь, — и незнакомец прижимал при этих словах палец ко лбу.
Он был давно небрит, черноволос, одет в какой-то жилет, а витражи в витринах под крышей универмага были великолепные — прямо сады Семирамиды.
— Вы что, витражист? — спросил я критично настроенного бородача.
Он повернулся ко мне, и я увидел, что глаза у него ясные, светло-зелёные...
— Нет, — сказал он. — Я не витражист. Я витражных дел мастер.
Потом мы с ним сидели в кафе под названием «Летучая собака» и пили пиво. Я с жаром говорил ему, что созреть должен ведь не только витраж, но и повесть, рассказ, стихотворение! Им нужно сначала пожить внутри, как ребёнку во чреве беременной, и лишь потом... А он всё перебивал меня и говорил, что настоящий витраж созревает только осенью, хорошие витражи по осени считают, и ещё что-то... Словом, мы зауважали друг друга просто невероятно и выпили не одну кружку, но, даю честное слово, я был трезв — почти как витражное стекло!
Вечером пришёл домой, посочинял немного (это был криминальный роман; ну почему все говорят, что я пишу «чернуху»?) и мирно лёг спать, а утром отправился на работу... Всё в здравом уме и твёрдой памяти. Так что когда на следующий день, придя из офиса, я обнаружил в своей квартире витражных дел мастера, то просто не знал, что и думать.
— Так ты мне сам ключ дал, — буркнул мастер рассеянно.
Я лихорадочно стал припоминать детали прошедшего вечера... И тут заметил, что в комнате что-то не так. Коричневые от времени обои, свисающий с потолка уютный старый плафон, зелёненький диванчик, наглый котяра на нём, фотоснимки у окна... Я перевёл взгляд на окно и обомлел.
В мою непрезентабельную квартиру лился не просто вечерний свет, а красный, синий, зелёный, фиолетовый, золотой вечерний свет, лучи струились сквозь узоры невероятного по красоте готического витража. Я поглядел на облезлые стены. Потом на витраж. На нём был изображен замок и странное крылатое существо в небе, а у подножия замка — таинственное озеро, и на
берегу золотоволосая девушка, почему-то голая.
У меня не было слов. Я сел на стул и повернулся к витражных дел мастеру... И только услышал, как хлопнула дверь в прихожей. Может, и в самом деле я почему-то дал ему ключ... Глядя на витраж, был готов поверить во что угодно.
Всю ночь я не спал. Луна была полной и красно-синей. Утром пошёл на работу. Когда вернулся домой, витраж был на месте.
В августе взял отпуск и уехал в Сочи; в сентябре витраж привычно встретил меня улыбкой золотоволосой красавицы, но, едва зайдя в квартиру, я понял, что снова что-то неладно. Это смутное чувство не покидало меня в течение нескольких дней. Я никак не мог в нём разобраться, пока однажды случайно не прикоснулся к стеклу... Оно было тёплым, хотя на улице лил осенний дождь. Я отдёрнул руку и тут же сказал себе, что в комнате жарко от батареи, в том-то всё и дело.
Тронул железную гармошку — она была как лёд. Я отошёл к столу и решил не забивать голову ерундой, а попить чаю; но на душе было тревожно. Возможно, просто за август отвык от витража. Не может быть, чтоб он стал более рельефным, как мне это сейчас казалось. А температура...
Может, цветное стекло имеет свойство накапливать тепло летнего солнца и отдавать его в холодные дни — тогда просто чудесно... В квартире и в самом деле было тепло, чтоб не сказать жарко.
На следующий день на работе мне дали практически невыполнимое задание, и я на целый месяц начисто забыл обо всех витражах не свете. Кроме того, ведь нужно было дописывать мою повесть, которая давно созрела; а когда я пишу, то ничего вокруг не вижу и не слышу. Дни были так загружены, что сочинять приходилось по ночам.
В одну из таких ночей, сидя за столом с ручкой и бумагой, я вдруг очнулся от странного звука и резко поднял голову. И сразу решил, что сплю. Сквозь витраж всегда явственно просматривалась многоэтажка напротив — теперь её не было видно. Я не видел ни звёзд, ни луны. За окном стоял готический замок. В бледном свете его окон я разглядел, как в замковом парке облетают осенние листья, а ко мне по дорожке идёт обнажённая золотоволосая красавица; в воздухе над замком что-то темнело, стремительно приближаясь... Я выскочил на лестничную клетку, опрометью спустился во двор... Знакомая многоэтажка была на месте. Когда я вернулся в квартиру, то увидел, что девушка уже подошла совсем близко к подоконнику и заглядывает в комнату изумрудным глазом... но тут я заметил такое, что гостья моментально отошла на второй план. В небе зависло существо, сразу напомнившее мне фильм «Парк Юрского периода», оно медленно опускало шею, его голова вот-вот должна была оказаться в комнате...
Не помню, как в одних тапках выскочил из квартиры и захлопнул дверь. Прошёл час, второй.
— Что это вы, ключи что ли дома забыли? — вежливо и сочувственно спросил, поднявшись на площадку, сосед слева, с брюшком и в шляпе.
— Ага, — ответил я. Думаю, взгляд у меня был дикий.
— Так я сейчас инструментик принесу.
— Не-е-ее-т! — заорал я, судорожно хватаясь за перила.
Сосед изумлённо и испуганно глянул на меня, поспешно завозил в своей двери ключом и скрылся за ней.
Я просидел, держась за перила, до утра.
— Витраж должен созреть, витраж должен созреть... — бормотал я. — Витражи по осени считают...
С первыми лучами солнца вскочил и опрометью бросился к знакомому роскошному универмагу. Народ сновал туда-сюда мимо «незрелых» садов Семирамиды, а я безнадёжно вглядывался в лица прохожих. Потом меня осенило. Я снова кинулся бежать.
Вспомнил, что видел витражи ещё в ресторане на Старой площади, в ратуше, в каких-то исторических памятниках за городом...
Жёлто-оранжевое неостеклённое солнце уже садилось, когда, измученный беготней, я, наконец, столкнулся с тем, кого искал. Возле оперного театра. Театральные цветные окна пропускали электрический свет сквозь средневековые силуэты дам кавалеров.
— Незрелые, незрелые витражи! — бормотал витражных дел мастер, делая ударение на первом слове. — Посмотрите, ведь совершенно незрелые! — с чувством сказал он, оборачиваясь ко мне. — Ведь правда?
И тут я всё понял. Я бежал к нему в гневе и в ужасе, в отчаянии, я хотел сказать ему всё, что думаю о нём... Но не сказал.
— Правда, — сдержанно-горячо подтвердил я. — Правда. Незрелые, совершенно незрелые.
Мастер улыбнулся и кивнул, отвернулся и, не глядя, протянул мне ладонь. Я дал ему ключи. На следующий день в моём окне был новенький витраж — пальмы, море и солнце. Прошёл год, я начисто переделал свою повесть (теперь почему-то все говорят, что я — детский сказочник). И в данный момент наслаждаюсь тропическим видом, а если вздумается — то тёплой морской водой, кокосами и чистым песком. До них рукой подать, ведь я живу на первом этаже.
Аудиоверсия сказки Марии Алёшечкиной.
Иллюстрация: Диана Лапшина.
Текст читает: Роман Кулешов.
Трек доступен в формате МР3.
Также текст можно прочитать на стр. 145-148 сборника "Заповедник Сказок 2005-2010".
Сообщество "Заповедник Сказок" – творчество нескучных.
Если вам понравилось творчество, то, как говорится, подписывайтесь на канал, ставьте лайки и делитесь с друзьями. :)
Ваше внимание очень важно для меня. Если есть вопросы, пожелания, советы - добро пожаловать в комментарии, ни один из них не останется не замеченным.
До новых встреч с Фонотекой Заповедника Сказок!
Также обратите внимание на то, чем горжусь:
Аудиосказка "Мороженое"
Аудиосказка "Объект "БАБАЯГА" или Укрощение строптивых"
Сказка "Доисторическое интервью"