Режиссерам, редакторам и продюсерам. Сценарий киносериала или пьесы. Может кого заинтересует.
«Месть агента (Психушка)» — пример того, что может получиться из случайной встречи и пятиминутного разговора у окна психиатрической клиники. Встреча была настолько эмоциональная, что в результате получился остросюжетный роман, охвативший период в 50 лет. В романе любовь и предательство, порядочные люди и откровенные подонки, КГБ и МВД, убийства и наказание за них, ну и конечно — спасение. Вообще-то был заказан сценарий к сериалу, но заказчик к сожалению "проиграл инфаркту" и получился роман без длиннот и затяжек. Не то сценарий для киносериала, не то пьеса для театра.
Прочесть полностью можно тут: https://www.proza.ru/2019/06/23/507
27. Шок.
К часам пяти приехал полковник Хуцишвили, которого Евгения Петровна просила привезти вещи Нино, так как у неё кроме одной сорочки и казенного халата ничего не было.
– Женя, я понятия не имею, что надо для Нино! После того, как её забрали в доме никто, не бывал. Так что придется этим заняться тебе, а заодно, немного приберешь в квартире. Я приехал, чтобы отвезти тебя на квартиру. Назад придется добираться самой, у меня совещание.
– Ясно, товарищ полковник.
Евгения Петровна быстро оделась, написала записку, что скоро будет и привезет что-то вкусное, уехала с Ираклием.
Приехав к дому Нино, Ираклий вручил Евгении ключ и уехал.
Евгении Петровне было как-то не по себе. Хоть она, работая медсестрой, много всякого навидалась в госпитале, но входить в дом, где изнасиловали Нино и убили её мать, было как-то жутковато. Евгения представила, как по лестнице поднимались люди Захарченко, закончившие жизнь в пропасти, за невыполнение приказа. Сердце Евгении обливалось кровью из-за жалости к женщинам.
На третьем этаже Евгения Петровна остановилась передохнуть. Дом старой постройки, потолки высокие, следовательно, лестницы крутые и по ним особо не побегаешь. На лестничных площадках были французские балконы с видом на город, красота неописуемая! Петровна смотрела куда-то вдаль. В последнее время, все чаще и чаще посещали мысли о смысле её жизни.
Женя всегда помнила слова Нугзара Варламовича Хуциева, что его договор с ней закончится не тогда, когда умрет он, а когда умрет она. Женю передернуло. При Нугзаре все, чем приходилось заниматься — это приглядывать за его сыном Ираклием, да помогать по дому милейшей Нателле Варламовне, которая для неё была как старшая сестра. Женя искренне любила и уважала Нателлу. Но, после смерти стариков, её шефом стал сын Ираклий Хуцишвили. Хоть он и вырос под присмотром Жени, но в нем не было ни интеллигентности родителей, ни их мягкости в душе. Его супруга, вообще, не понимала, кто такая Евгения Петровна и почему она живет у них в доме? Если она была любовница или сотрудница тестя, то почему после смерти отца Ираклий держит её в доме. Однажды она даже спросила об этом мужа, но ответ жестко дал ей понять, что её дело, постель, дочка и кухня. Благо квартира была большая и одна из пяти комнат делали Евгению почти незаметной в доме. Да и задания теперь были в основном длительные и «вне дома». Семейные отношения Жени в доме Хуцишвили, закончились.
У Евгении Петровны стали появляться задания, которые давали четко понять, что Ираклий начальник, а она подчиненная. Что она для него агент «Сиротка». Что любая информация, которую услышит или увидит Женя при исполнении задания, не подлежит разглашению. А для удобства обоих жить она будет продолжать в своей комнате, как бы под присмотром, всем спокойнее.
Отец Ираклия понимал, что женщине, иногда необходимо где-то иметь возможность уединиться, поэтому и позаботился об этом. Про закрепленную за ней служебную квартиру в итальянском дворике, около кинотеатра «Аполло», кроме них двоих, не знал никто.
«Сиротка» никогда не подводила Ираклия, памятуя то, что для неё сделал его отец. И хотя её личное дело с подлинником записи о том, что Е. П. Маргелова — агент «Сиротка» является подчиненной майора Н.В. Хуциева, давно из сейфа отца Ираклия, перекочевало в её тайник под ванной, где уже хранился и подлинник доноса жены Мелитона.
Однажды, после смерти жены Нателлы, Нугзар Варламович позвал Женю в кабинет.
– Садись Женя. У меня есть серьезный к тебе разговор. Ты знаешь, как относились к тебе у нас в семье. Для Нателлы ты была как сестра, а для меня — много больше, чем сестра Нателлы. Я счастлив, что провел с тобой часть своей жизни и смог как-то уберечь тебя от ударов судьбы. Оберегал тебя, как члена нашей семьи. Наверное, я мог бы сделать для тебя много больше, но это бы заметила Нателла. Я не хотел делать ни ей больно, ни ставить тебя в двойственное положение. Да и обещание свое помню, данные на скамейке в госпитале при вербовке. Я никогда не говорил тебе о своих чувствах и рад, что для меня они не пошли дальше платоники.
Ну, хватит о душещипательном, мы чекисты и поговорим о тайном, о бокалах.
Нугзар указал на лежавший на столе аккуратный пенал, обтянутый кожей.
– Я старею, скоро меня в конторе заменит Ираклий. Я знаю сына, и кое-что не хотел бы оставлять дома и как особист особисту, хочу подарить тебе то, что уже однажды спасло тебе и Мелитону жизнь.
Нугзар открыл кожаный тонкой работы пенал. На бархате крышки была печать фирмы «Фаберже» с клеймом в виде герба. Внутри оказались шесть позолоченных бокалов прекрасной работы, три из которых на красной ножке и три на синей.
– Женечка, ты помнишь лейтенанта Глонти, с которым у тебя получился конфликт из-за Мелитона, когда он лежал в госпитале без сознания?
– Да, этот волосатый хам.
– Он был не хам, он был мясник и сексуальный маньяк. Кого он допрашивал, почти все сознавались во всем! Большую часть допрашиваемых, сразу после упражнений маньяка, увозили прямиком хоронить. И, если бы не один из этих бокалов, в его камерах оказались бы и ты с Мелитоном.
Нугзар открутил синюю ножку и продемонстрировал горошины яда.
– Красные ножки не откручиваются. Цветными ножки, видимо, сделаны для того, чтобы не спутать в каком бокале яд. Что за яд, точно не знаю. Но действует через пять-семь минут. Бокалы достались «по наследству» от моего начальника и двоюродного брата Георгия Ивановича Мерабова. Кстати, Георгий готовил бокал заранее. За сутки горошину яда заливал несколькими каплями воды, яд растворялся, а вода за ночь испарялась. Яд на дне бокала был невидим и бокал был готов к применению.
Еще раз, не хочу оставлять эти бокалы в доме, от греха подальше, уничтожить… рука профессионала не поднимается. Тебе же с Мелитоном один из бокалов подарил жизнь. Так что положи их в свой тайник, получится мини музей личного КГБ.
Нугзар Варламович через полгода тихо и с достоинством скончался в госпитале от рака.
С уходом из жизни Нугзара, Евгения Петровна, как бы вторично осиротела. Женя замкнулась, ночами во сне все чаще к ней приходили те, кого она любила и с кем была счастлива. Задания, которые получала от Ираклия, выполняла четко, так как хоть они заполняли её безрадостную, никому не нужную, жизнь. Петровна как-то быстро постарела и превратилась в старушку, в «старую каргу», как её прозвала Нино.
Нугзар Хуциев остался порядочным и на смертном одре, видя, что Ираклий относится к Маргеловой как к вещи, не только вернул ей компрометирующие её документы, но и дал возможность самой выбирать, служить сыну или нет. Привычка — вторая натура человека и Женя по привычке без работы в семье уже не могла, но последние месяцы, на многое заставили посмотреть иначе. Судьба Нино просто разрывала ей сердце. Её давно ничего не этом свете ни держало, она могла запросто переступить через эти перила французского балкона и через секунду уже была бы на пути к Мелитону. Только эта хрупкая девочка, несчастная сирота, последнее время удерживала её на этом свете. И если, Женя поймет, что дурдом для Нино — это навсегда, она «заберет её с собой».
Евгения Петровне обуреваемая такими тяжелыми мыслями поднялась на четвертый этаж.
Открыв дверь, Петровна, как медик, почувствовала запах хлороформа. Женя открыла окно в зале, вид с четвертого этажа был еще красивее. Еще было светло, со двора доносился гам играющей детворы. Женя подумала, что она с удовольствием тут бы жила. Она раздвинула шторы и впустила свет в зал. Развернувшись, Женя замерла. Сначала ей стало не хватать воздуха, потом закружилась голова, Женя пыталась за что-то ухватиться, но упала без чувств на пол.
Придя в себя, Евгения Петровна боялась взглянуть на стену и, завывая как волчица, на четвереньках перебралась в кухню. Там она налила себе стакан воды, села за стол и залпом осушила стакан. Женя еще посидела молча, затем увидев рядом включатель, включила свет. Со стены, напротив, смотрело её постаревшее лет на пять, отражение с большой прядью седых волос. На гвозде ниже зеркала висел запасной ключ, Женя сняла его и машинально положила в сумочку.
– Господи, неужели тебе мало моей загубленной жизни, в чем провинились перед тобой Дали, в чем Нино? Почему ты сделал так, что я всю жизнь искала Дали и нашла её, когда уже было поздно? Почему ты не дал мне возможности прижать Дали к себе и сказать, как её люблю, почему ты взял не мою, а её жизнь?
Женя вышла в зал. Включила свет и села за стол напротив увеличенной фотографии Мелитона и Дали. Она прекрасно помнила тот день! Они были в городском парке, где катались на детской железной дороге, там же на перроне Женя и сфотографировала Мелитона, держащего на руках дочку. Когда Дали уезжала после гибели Мелитона в Зугдиди, Женя лично дала ей эту фотографию, чтобы не забывала отца. Дали фотографию увеличила, Женя и увидела ее на стене.
Женя встала и на дрожащих ногах подошла к портрету. Как образа на иконе она поцеловала и Дали, и Мелитона, потом портрет перекрестила и поглаживая по стеклу тихо стала что-то напевать.
Затем Женя зашла в спальню, присела на кровать и дала волю чувствам, рыдая в подушку.
Через два часа, успокоившись, прибрав в квартире, собрав чемодан вещей Нино, положив на его дно портрет мужа и Дали, Женя покинула квартиру. Остановив такси, скомандовала «В дурдом!»
Продолжение: 28. Внучка
Психушка — 1— 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28
Если понравилось – ПОДПИШИТЕСЬ на канал и поставить лайк!
Гога Генацвалин