75 лет Победы. 2 .140-ЛЕТИЕ СТАЛИНА
Великая Отечественная 41-го года на века отпечаталась в памяти народов Советского Союза. В ней насмерть сошлись две самые могущественные армии мира: Вермахт фашистской Германии и Красная Армия СССР. Не забудем, что Победу ковал советский народ, а добывали её в жестоких боях воины и маршалы под руководством Верховного Главнокомандующего, решающая роль которого в этой войне подло перечёркнута русоидами (по Александру Зиновьеву). Понятна реакция русофобов, но что противопоставили им русские маршалы − от Чуйкова до Жукова, связанные единой судьбой с Генералиссимусом. Как они допустили неправедный суд над ним. Книжные полки ломятся от мемуаров боевых соратников Главкома, сверх меры наделившего их славой и позволив, не скупясь, делить Победу между собой. Но если Маршал К. К. Рокоссовский на просьбу Хрущёва выступить против Сталина ответил, что тот для него – святой (и на следующий день был уволен из Вооружённых Сил), то Жуков, пресмыкаясь перед Хрущёвым, к пленуму (не состоявшемуся) ЦК КПСС осуждения военных ошибок Сталина подготовил грязный пасквиль на него. Действительный облик Жукова, талантливого военного, далёк от надуманного «Маршала Победы», четырежды Героя Советского Союза, но мало интеллектуального, безыдейного и меркантильного человека, вручившего власть в стране родственному по духу Н. Хрущёву после кончины ненавистного им обоим мудрого коммуниста Сталина.
«По мере того, как войны становятся общенародными, стратегия из области чисто военной перемещается в область государственную. Стратег должен быть государственным деятелем и, помимо знаний о военном деле, обязан знать всё о государственном деле — об экономике, климате, демографии и т. д. и т. п. Поэтому в вопросах стратегии Жуков был и остался абсолютным нулем. Думаю, что главным образом потому, что его общекультурная подготовка была крайне низка» − эти слова принадлежат писателю Ю. И. Мухину, разбирающемуся в вопросах военного искусства на самом высоком уровне. В своей книге «Если бы не генералы! (Проблемы военного сословия)» он обвинил военный мемуарный канал в генеральской круговой поруке, позволивший трагическое развитие начала войны, ошибки и неудачи командующих фронтами и армиями списывать на Иосифа Виссарионовича:
«Разговор о честности целого ряда полководцев РККА я хотел бы начать даже не с вопроса их честности по отношению к советскому народу, а об их честности по отношению к своему Верховному Главнокомандующему Сталину. Ведь в ходе войны этот Верховный либеральничал и прощал этим генералам такое, за что в иных странах, скажем в той же нацистской Германии, расстреливали».
Мемуарная литература, тиражировавшаяся до 1970-х годов, даже без намёка на её критическое обсуждение или дискутирование, из-за той же генеральской круговой поруки, подорвало доверие и интерес к ней, переставая приносить практическую пользу. Вот уж где требовался призыв «лучше меньше да лучше». Вряд ли кто-либо изучил эту проблему лучше, чем Юрий Мухин: «Ведь ложь о войне, исходящая от генералов, убийственно действует не только на нашу, плохо разбирающуюся в любых вопросах интеллигенцию, но и на массы, которым обычно не досуг самим вникать в подробности военного дела. Люди ведь лгут, в основном, по мелочам, и, как заметил ещё Гитлер, в наглую ложь бездумно верят — им кажется невероятным, что можно лгать так чудовищно. И многие полководцы РККА лгут именно так, и лгут даже не столько о себе, о своих подвигах, что по меркам рыбаков и охотников простительно, сколько лгут о Сталине».
Едва ли полководцы в самом деле думали, что в трагической ситуации начала войны виноват Сталин, за две пятилетки подготовивший страну к войне, а не военная доктрина, которую эти полководцы разрабатывали на основе несравнимых локальных конфликтов вроде войны в Испании, Халхин-Гола, Финской войны. После 22 июня обстановка потребовала немедленного коренного пересмотра прежних планов, взглядов на способы ведения войны и в целом − вооружённой борьбы. И всё это в условиях стремительного наступления врага и отчаянной нехватки времени. Промедление вело к ужасу разгрома армии и гибели страны. Именно поэтому Сталин, сняв с должностей Наркома обороны 19 июля Тимошенко и начальника Генерального Штаба 29 июля 1941 г. Жукова, срочно взял всю ответственность за войну целиком на себя, сосредоточил в своих руках обязанности Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Наркома обороны, Верховного Главнокомандующего, председателя внеконституционного Государственного комитета обороны (ГКО) и Ставки Верховного Главнокомандования (СВГК) – двух своих главных органов управления вооружённой борьбой с фашизмом.
ГКО, созданный на восьмой день войны, представлял собой всевластную партийно-государственную структуру, отвечающую за всё, обеспечивающее войну: массовую эвакуацию объектов и людей с оккупированных противником западных территорий на восток страны, подготовку армейских организационно-штатных единиц резерва, разработку и производство вооружения и боеприпасов, снабжение Красной Армии всем необходимым и ведение народного хозяйства в военных условиях. Что касается Ставки, 10 июля преобразованной в Ставку Верховного Главнокомандования, то она быстро превратилась в гибкий инструмент Сталина оценки и принятия им оперативно-стратегических решений. К категории представителей Ставки предъявлялись высочайшие требования: ежедневно представлять Сталину отчёт о складывающейся ситуации, принятых решениях, проверке, а также помощи войскам. Они отвечали за подготовку и помощь армиям, предпринятые меры наравне или даже больше, чем командующий фронтом. Для планирования операций в Москву вызывались командующий фронтом и представитель Ставки и необходимые специалисты. Иногда на это уходило несколько суток. Сталин требовал, чтобы командный состав Красной Армии по-настоящему усвоил природу современной войны, решительно покончил с порочными методами бюрократически-бумажного руководства и управления войсками. Уже осенью 1941 г. упорное двухмесячное Смоленское сражение обозначило срыв «молниеносной войны» Германии против Советского Союза, заставило врага вносить коррективы в пресловутый план «Барбаросса».
Прошёл ужас прорыва немцев 22 июня через не подготовленное к обороне западное направление. Но ужас нахлынул снова, после войны, когда генералиссимус в конце 40-х дал указание разобраться с Директивами Генерального Штаба №2 и №1. Сейчас в открытой печати можно свободно найти их копии и запросы научного управления ГШ командиров из особых западных округов об их исполнении. Только после смерти Иосифа Виссарионовича в 1953 г. уже никто не сомневается, что всё зло первого немецкого удара исходит именно из-за сталинских приказов, заложенных в этих Директивах. Только вот незадача нашёлся ряд русских историков: Ю. Мухин, Е. Спицын, А. Мартиросян, А Фурсов и др. – упорных исследователей, которые способны доказать, что дело с директивами Жукова и Тимошенко гораздо серьёзнее, чем преступная халатность.