Итак, подойдя ко мне, эти дамы, державшие друг друга под руки как гимназистки (а им было лет под пятьдесят), синхронно изобразили на лицах то самое выражение товарища Бендера в момент, когда он представил членам общества «Меча и Орала» Кису Воробьянинова, гиганта мысли и отца русской демократии. С этими надменными и одновременно загадочными выражениями лиц, они, понизив голоса, сообщили мне, что они не просто какие-нибудь там, случайные посетители, на самом деле они серьёзные дамы, по той причине, что они обе замужем за коренными кададцами! Тут они обе приподняли брови, и продолжили: «И так как я сам должен понимать», — сказали они: «Что они являются не обычными покупателями, у них просьба, которая тоже необычна». А просьба такая: «По мере ваших возможностей оградить нас от других русских покупателей». Мотивировали они эту просьбу тем, что они более семи лет проживают в Канаде и полностью отвыкли от диких русских. Кроме того, они почти забыли русский язык, тут у них обеих проскользнул кададский акцент, который после окончания фразы пропал. Тут последовала самая сильная фраза, которую я обязательно бы подчеркнул барабанной дробью: «Несмотря на всё то, что мы вам сейчас рассказали, мы всё-таки готовы с вами лично общаться. Но только не с этими остальными русскими!» С трудом сдерживая приступы смеха, я выразил признательность им за то, что они высоко оценили мои достоинства и выразили готовность снизойти до общения со мной, и, побоявшись спугнуть редких посетителей, воздержался от самовосхвалений. Я клятвенно заверил дам, что ни один «дикий русский» не приблизится к ним. Дамы, удовлетворённые тем, что лакей понял их распоряжение, пустились осматривать товары, при этом, почувствовав себя под защитой, они стали играть и шутить между собой. Их игра выглядела, как танец Домомучительницы, когда она сошла с ума. Подталкивая друг друга, хихикая, Домомучительницы веселились, как могли, мы с юнгой смеялись, скрывшись за высокой стойкой. Ничто не бывает вечным, пришёл конец и нашему веселью: в магазин пошли покупатели, один за одним, на их лицах отражались усталость и безразличие, вызванные безрадостными зимними днями. Наши Домомучительницы, при виде первых покупателей, забежали за дальнюю колонну магазина, стали выглядывать, как белки, на лицах отразился страх, — так они показывали, что они напуганы дикими русскими. Помня обещание охранять их от покушений со стороны бывших соотечественников, я подошёл к ним с лицом верного телохранителя и шепнул, что готов обслужить их немедленно, и, насколько это возможно, тайно. Тут они паровозным шёпотом сделали свой весьма незамысловатый заказ, в который вошли: селёдка, сало, масло подсолнечное нерафинированное, чёрный хлеб, килька в томатном соусе, икра заморская баклажанная. Я был удивлён, что дамы, обе жёны кададскоподданных, не стали жеманничать, не заказали, «почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком, икру черную и красную», а взяли простой здоровой пищи. Я так и представил, как придут они вдвоём домой, такие воздушные, загадочные, жёны кададскоподданных, в свои заморские палаты каменные, и, пока мужей нет дома, нарежут мелкими пятаками селёдочку, сальцо, переложат лучком репчатым, порежут хлебушка чёрненького, крестьянского, да с пивком, да с девяточкой! Да как пустятся в пляс под музыку «Эх! Камаринский мужик!», да весь паркет поставят дыбом. А когда придут домой кададскоподданные, то, как дыхнут на них дамы, — да от таких девиц ещё ни один живым не уходил. Вот он, русский дух, подумают кададскоподданные, и потеряют сознание. Следующая история произошла перед православной пасхой. Все русские магазины на православную пасху предлагают испечённые пасхальные куличи, наклейки на пасхальные яйца, и даже специальные наборы красок для окраски яиц. Многие одинокие люди, в том числе молодёжь, ищут компанию, чтобы встретить радостный и светлый праздник пасхи. В один из таких предпраздничных дней в магазин зашёл молодой человек лет восемнадцати, слывший в общине мажором. Ну, ни таким мажором, к каким привыкли в Москве, а из дальнего зарубежья. Его папа работал на хорошо оплачиваемой работе, и баловал парнишку ровно настолько, насколько позволяла его зарплата. А сам парнишка был приятен собой и имел весёлый и лёгкий нрав. Стал он у нашей стойки и рассказал, что снимает квартиру вместе с таким же молодым кададцем, и вот пришло ему в голову отметить пасху со своим кададским другом. Кададский друг загорелся его идеей, и мажор отправился в русский магазин для уточнения плана торжества. Парень производил весёлое впечатление, каждое сказанное им слово не только смешило, но и радовало нас. Не зря папка баловал сына, — редко можно было встретить такого светящегося, лучезарного молодого человека.