У всякого постсоветского человека есть своё излюбленное мгновение из тех семнадцати, о которых не следует думать свысока. Во всяком случае, точно есть мгновение самое ожидаемое (во время сто шестнадцатого просмотра).
Кто-то, наблюдая встречу Штирлица с женой, завистливо думает: "Ну вот, могут же люди годами жить без секса!" Иной дождётся, когда Штирлиц разобьёт бутылку о голову Холтоффа, и загрустит, и невольно посочувствует глупому фашисту, вспоминая о чём-то своём. Некоторых одинаково умиляют и Мюллер, кушающий яблочко, и пастор Шлаг, не умеющий ходить на лыжах. Не говоря уж о двух сопящих младенчиках на руках у мужественной русской пианистки, поднимающей головой крышку люка (иной раз слышно, как у неё хрустит череп).
А мне с детства запала в душу гибель Плейшнера. Профессор погиб не так, как классические герои (скажем, закрыв собой амбразуру или предварительно выпустив обойму во врагов рода человеческого). Он сразу провалил задание - не заметил дурацкого горшка в окне; потом понял, осознал, покраснел, увидел разверзающуюся бездну, принял решение - и всё это как интеллигентный человек, без истерики, с одним только недоумением по поводу такого поворота. Смотришь и думаешь: "Эх, ну что ж ты..."
Самый мучительный эпизод - это, конечно, выматывание души на конспиративной квартире, когда Плейшнер ещё не понимает, что происходит. Прощупывание самоуверенного дилетанта холодным, как лягушка, профессионалом: паспорт, открытки, марки, кто живёт в вашем отеле и т.д. В детстве мне это казалось таким долгим и изощрённым издевательством над бедным доброжелательным Плейшнером, что от чувств-с я даже слегка прифантазировала.
"Греки научили меня пить кофе с холодной водой", - говорит вражеский разведчик; мол, меньше нагрузка на сердце и всё такое. Послушный Плейшнер запивает кофе водичкой, по доброте душевной изображая даже некоторый энтузиазм. В детстве я была абсолютно убеждена, что никакие греки так кофе не пьют, - ловкий человек просто выдумывает на ходу, потому что ему нужны хорошие, чёткие отпечатки Плейшнера. Отпечатки на гладком стакане (все пять пальцев на стекле) - это идеальные отпечатки. Чёрт его знает, почему в детстве меня занимала дактилоскопия.
Через годы - долгие годы! - я узнала, что пребывала во тьме невежества и перемудрила. Действительно существует такой способ пить кофе. Из чувства протеста и в память о профессоре Плейшнере я его ни разу не опробовала. К тому же в городе немцы, а на стакане таки могут остаться идеальные отпечатки.
Ещё из серии "родом из детства": Я не узнаю вас в гриме. И без грима тоже не узнаю. И Шарапов в гостях у сказки.